Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

- Есть одна идея, - хитро прищурилась Таша. - У меня ведь тоже есть астральный якорь… - медленно выговаривала она, раздумывая, и добавила, погрустневшим голосом. - Я мечтала первым туда Славу привести, но, видимо, придется отложить этот день надолго…

- Почему?

- Ты знаешь, я не буду сейчас говорить об этом, мне и так тяжело… Я придумала, как тебе попасть в мой якорь без меня и привести туда Славу. Давай, соединим наши якоря дорожкой.

- А как это сделать?

- Да! Это будет не очень легко, - Таша призадумалась. - Но трудности и существуют для того, чтобы их преодолевать! Мой якорь, это островок среди океана! Единственный способ проложить тропинку, это встретиться под водой! Сейчас сделаем так. Я уйду в свой якорь, а ты останешься в твоем. Потом ты пойдешь по дороге и выйдешь на берег озера или лучше моря - но это по твоему усмотрению. Затем будет самое трудное - мы должны войти по дорожке под воду и найти друг друга. То есть, ты должен будешь представить, как эта дорожка уходит под воду и встретить на ней меня, идущую тебе навстречу. Главное помни, что ты можешь дышать под водой, как на воздухе, или, лучше сказать, не дышать вообще. Как ты, готов?

- Да!

- Тогда пошли! - и Таша испарилась из моего дома.

Делать нечего. Назвался груздем - полезай в кузов, то бишь, под воду! Я обошел дом и потопал по знакомой тропе, представив себе развилку, по которой, свернув направо, вышел на берег бескрайнего моря. Дорожка, как ей и было положено, послушно убегала под воду. Я пошел по ней, как ни в чем не бывало, только "скинул" джинсы и рубашку, оставшись в плавках. Самым сложным было заставить себя занырнуть с головой под воду и продолжать идти не всплывая. Я "одел" башмаки со свинцовыми подошвами и потихоньку брел по дну, вглядываясь в воду впереди. Пройдя десяток метров, я заметил, что дорога обрывается с обеих обочин в бездонную океанскую пропасть, продолжаясь по тонкой каменной гряде. Наконец впереди завиднелась Ташина фигурка в нарядном купальнике и с тяжелым поясом. Она плыла над самой дорожкой.

- Привет! Как тебе под водой? - обрадовано спросила Таша. - Тебе не тяжело так передвигаться? Не обязательно идти по дну, можно над ним плыть. Главное, четко представлять себе дорогу! Ну что? Поплыли ко мне!

Я послушно устремился за Ташей, скинув башмаки и стараясь не всплывать на поверхность. Через несколько метров дорожка пошла вверх, и мы с Ташей просто всплыли на поверхность. Перед нами был неописуемо красивый остров. Прямо впереди был ослепительно белый пляж из кораллового песка, обрамленный двумя мысами из черных скал. Пляж переходил в зеленый луг и еще дальше в тропический лес. С боков, с лужайкой соседствовали пальмовые рощи. Сам остров был немаленький и гористый. Немного в стороне от нашего выхода из моря стоял дом на сваях, на который с берега шли мостки. Мы вышли на берег. При виде красивой Ташиной фигуры, у меня невольно перехватило дыхание, и я потупил очи долу. Таша, заметив мое невольное смущение, подобрала с песка валявшиеся полотенца и, кинув мне одно, усмехнулась:

- Вытрись и отвернись на секунду! - закутавшись в полотенце, я отвернулся, пока не услышал. - Добро пожаловать! - Таша, уже одетая в легкое платье, стояла на тропинке, ведущей к дому и приглашающее махала мне рукой. - Пошли, продолжим нашу беседу. Нам еще осталось кое-что обсудить! Кстати, как тебе мой якорь?

Я в восхищении оглянулся на безбрежный океан и снова на остров:

- Честно говоря, в зобу дыханье сперло! Такая красота! - я не знал, как выразить свой восторг, чем явно порадовал хозяйку.

- Ну, тогда посмотри на мое бунгало! - и мы пошли по мосткам в дом.

Бунгало стояло на большой деревянной площадке, наполовину затененной козырьком, идущим от крыши дома. На морской стороне стояли шезлонги, кресла и столик, которые по желанию можно было передвигать в тень или на солнце. Но мы не остались на улице, так как Таша пригласила меня в дом:

- Пойдем внутрь, а то на солнце жарковато. Вот через часик начнется закат, тогда и солнышко на террасе провожать можно будет!

Мы зашли в дом, и мне пришлось опять удивляться. В середине комнаты пол представлял собой стекло, квадратом два на два метра. Под ним был сделано второе стеклянное дно под уровнем воды, так что были отчетливо видны рыбы, проплывавшие под домом. Дом стоял прямо на крутом коралловом скосе, и перед глазами оказывалась ошеломляющая многоцветная панорама, подсвечиваемая косыми лучами солнца.

- Ну вот, у тебя у камина грелись, а у меня рыбок поразглядываем! - пригласила меня Таша к мягким креслам, стоящим у окна в море.

- Слушай, такого я даже в кино не видел! Как ты такое придумала?

- Захотелось красоты - вот и придумала. Кстати, мы теперь стабилизировали наши якоря относительно друг друга, и можем друг к другу в гости ходить, если только забор не поставим. Теперь ты можешь здесь отдыхать и привести Славу с Федей, пока я буду в "командировке". Объединяя так якоря можно вообще целый мир или, как ты называешь, пирамиду построить.

- Да, а что такое эти пирамиды?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное