Читаем ПИРАМИДЫ АСТРАЛА полностью

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ПИРАМИДЫ АСТРАЛА


ГЛАВА 12. РЕАЛ, ИЗНАНКА И АСТРАЛ


С кухни доносились звуки приготовления пищи, и я понял, что валяться в постели дольше нет никакого резона. Тем более, желудок возвестил о своих потребностях, несмотря на астральные угощения. Да, надо признать, это некоторое неудобство. Сколько "там" не объедайся, здесь в реале, это не поможет. И кстати, надо как-то попроще называть эти уровни мира. Пусть астрал - он и есть астрал, а реал хорошее имя нашему материальному, или иначе, реальному для нас миру. А вот подпространство назовем хотя бы изнанкой, кажется, так его Таша прозвала. А переход из подпространства в астрал был у нас порогом. Все! Реал, изнанка и астрал, а между изнанкой и астралом порог! Удобно! С этими мыслями я пошел на заманчивые звуки и нашел на кухне Славку. Он готовил что-то грандиозное.

- Батеньки мои! Что ж тут твориться?! - в приподнятом настроении заявил я, увидев гору готовящихся яств и Славку, радостно с этим управляющегося. - Приятно посмотреть на возрожденного к жизни человека! Тебя просто не узнать!

- Здорово! С прибытием Кота в сапогах из астрального турне! Сейчас будем праздновать!

- А что праздновать? - мне было интересно раскрутить Славку на признание, как они провели с Ташей время.

- Как что?! - клюнул на удочку Славка. - Да за такие новости полжизни отдать можно! С Ташей все в порядке и она будет нас ждать через месяц в астрале!

- Да? Она тебе это говорила?

- А как же!

- А что она тебе еще говорила? - спросил, называется. Лучше бы и не спрашивал: Славка мечтательно закатил глаза и впал в состояние медитации. Я понял, что ничего про них не узнаю. - Все ясно! Толку от тебя в этом вопросе не добьешься. Так, что там у нас в праздничной программе?

- Федька! Ну не он сам, естественно, а бутылки, которые несет. Хотя и он пойдет, как дополнение к бутылкам, особенно, если еще и закуски прикупит! - Славка явно был в ударе. Давненько я не видел его таким радостным.

- А Таша вообще-то беспокоилась на счет твоего пьянства.

- Все! Это последний раз! С завтрашнего дня - ни капли в рот и все силы на штурм астрала! Но сегодня, сам бог велел! - и Славка поспешил мешать жаркое на сковородке, по пути спросив. - Ты мне зубы не заговаривай, а то еда пригорит! Колись лучше, как ты там прошел азы молодого путешественника по астралу?

- Да все в порядке. Готовьте уши!

Послышался звонок в дверь. Это Федька, гремя бутылками на весь подъезд, уже радостно орал:

- Эй вы, сонные тетери, открывайте Феде двери! Если, конечно, хотите напиться!

- Давай, заваливай! А то опять всех бабулек перепугаешь своими воплями! - буквально за шиворот втащил я его в прихожую.

- Ай-ай-ай! Можно сказать, к этим оглоедам мама пришла, молочка принесла! А они?! За швырот и чуть не мордом об ахсфальть! Вот и вся благодарность!

- Благодарность ты от меня еще получишь! В виде зануднейшей лекции по хорошему поведению в астрале.

- Ничего! У меня есть лучшее средство для успешного прослушивания самых бездарных и занудных лекторов, - и сделав круговое движение вытащенной бутылкой и поднеся ее горлышком к глазу перековеркал великие слова Филиппова. - Есть ли жизнь в астрале? Нет ли жизни в астрале? Это науке пока что не известно! А самое главное, без поллитры не разберешься!

- Ох, знал бы ты Карабасушка, как ты прав! Так что, неси, что принес, и не звени этим громко!

- Это чем не звенеть?! - хохотал Федька, таща пакеты в кухню…

Лекция и впрямь получилась длинной, хотя и не очень занудной. Да и на лекцию она не очень тянула, благодаря жарким обсуждениям всех деталей, ну и, разумеется, изрядному количеству вина и закусок. Во-первых, мы определились с названиями: астрал, изнанка, реал и порог. Мое предложение прошло на ура.

Самые злостные насмехательства вызвала моя дружба с Дедами Морозами и Бабой Ягой. Сколько я не убеждал ребят, что это были порождения моей больной фантазии, они никак не могли спокойно о них слышать, постоянно комментируя:

- Бедненький ты наш Жихарка, как же это тебе Бабушка Яга попку-то подпалила! - или участливо спрашивали. - Дак, как вы там с гномом-то хороводы водили? - или еще чище. - Сколько же вы с Сантой на душу приняли, что у вас олени заговорили?

Но, несмотря на хихиканья, я чувствовал, что на ус они информацию мотают, так что мои старания не пропадут втуне. Даже на мой пьяный глаз было видно, как они, временами задумывались и, про себя, делали какие-то выводы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Сочинения
Сочинения

Иммануил Кант – самый влиятельный философ Европы, создатель грандиозной метафизической системы, основоположник немецкой классической философии.Книга содержит три фундаментальные работы Канта, затрагивающие философскую, эстетическую и нравственную проблематику.В «Критике способности суждения» Кант разрабатывает вопросы, посвященные сущности искусства, исследует темы прекрасного и возвышенного, изучает феномен творческой деятельности.«Критика чистого разума» является основополагающей работой Канта, ставшей поворотным событием в истории философской мысли.Труд «Основы метафизики нравственности» включает исследование, посвященное основным вопросам этики.Знакомство с наследием Канта является общеобязательным для людей, осваивающих гуманитарные, обществоведческие и технические специальности.

Иммануил Кант

Философия / Проза / Классическая проза ХIX века / Русская классическая проза / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное