Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Однако на родине его ждали неожиданные новые препятствия. Ему сообщили, что королева в добром здравии, но в Плимуте наблюдается много случаев чумы. Непредсказуемые смертоносные инфекции продолжали преследовать англичан. Не желая рисковать, Дрейк решил повременить с заходом в порт.

Жену капитана Дрейка, Мэри Ньюман (они поженились в 1569 г., и после его возвращения она прожила всего один год), доставили к стоящему поодаль кораблю на лодке. Ее сопровождал мэр, который отправил гонца к королеве в Лондон.

Возникла еще одна тревожная пауза. Вопросов было предостаточно. Винтер вернулся в Англию первым – что, если он успел разрушить репутацию Дрейка? А если Дрейк, несмотря на все свои подвиги, был в опале? Если королева встретит его холодно, ему придется с немалым риском прятать где-то огромное количество сокровищ. В ожидании вестей от королевы он поставил корабль у крошечного острова Святого Николая в Плимут-Саунд.

Первая реакция королевы выглядела не слишком многообещающе. Дрейку сообщили, что своими провокациями в отношении Испании он поставил Ее Величество в крайне неловкое положение. Ничего не было сказано о том, что он провел в море три полных опасностей года, о его успешном кругосветном плавании и баснословном количестве золота, серебра и драгоценных камней, которые он привез своей королеве, – только о том, что испанский посол негодует и требует компенсации за все украденное Дрейком. Возмущения испанцев следовало ожидать – в конце концов, Дрейк причинил им немалый ущерб, но уклончивость королевы приводила в замешательство. Дрейк начал думать, что за время своего длительного отсутствия впал в немилость. Возможно, его, как многих других мореплавателей, по возвращении домой ждали опала, тюрьма или суд. Возможно, ему было бы лучше остаться среди говорливых мивоков, щедрых жителей Молуккских островов или симарронов, которые видели в нем предводителя, а не досадную помеху.

Как оказалось, странная реакция Елизаветы I была не чем иным, как попыткой ввести в заблуждение постоянно подслушивающего Мендосу и других шпионов. Достаточно скоро «королева прислала известие, что он должен явиться ко двору и привезти ей несколько образцов того, что ему удалось добыть своими трудами, и что ему не следует ничего бояться. С этим он отправился ко двору по суше, взяв несколько лошадей, нагруженных некоторым количеством золота и серебра. Все остальное он оставил в Плимуте под присмотром одного из городских старейшин». В Черной книге городских записей (получившей название из-за цвета кожаного переплета) говорится, что Фрэнсис Дрейк вернулся домой в Плимут из «Южного моря и с Молуккских островов, объездив весь мир». В ней указано, что он отсутствовал «два и три четверти года и привез домой много золота и серебра в слитках».

12 октября «золото и серебро в слитках», которые привез Дрейк, спрятали в башне близ Солтэша под круглосуточной охраной отряда из 40 человек. Это было в самом деле огромное сокровище. «Золотая лань» доставила на родину больше драгоценного металла, чем любое другое судно эпохи Великих географических открытий. Общую сумму оценить довольно трудно, поскольку, как только она вернулась, к сокровищам выстроилась очередь из желающих получить свою долю. Какую-то часть Дрейк оставил себе, половина принадлежала королеве, все остальное официально нигде не было зарегистрировано. Чтобы положить конец претензиям, Елизавета заявила, что Дрейк не пират – он вернулся в Англию с пустыми руками. Но ей никто не поверил, и меньше всего испанцы.

За исключением этого грандиозного обмана, Дрейк причинил испанским подданным сравнительно немного вреда. За все время кругосветного плавания он не убил ни одного испанца, хотя имел для этого достаточно возможностей. Гуманное отношение Дрейка к своим жертвам и пленным приносило дивиденды, оставляя испанцам намного меньше поводов для негодования. Пожалуй, самый скандально известный акт насилия был совершен им по отношению к члену собственной команды – Томасу Даути, и даже это преступление если и не было прощено, то, во всяком случае, явно отошло на второй план среди радостного волнения, вызванного добычей Дрейка. Тем не менее в Англии оставался человек, помнивший этот гнусный поступок, – брат Даути, Джон, который тоже участвовал в плавании и ныне жил в Плимуте. Он кипел от возмущения. Не сумев убедить власти предать Дрейка суду за убийство, он обращался с жалобами ко всем подряд (безрезультатно) и называл Дрейка «самым гнусным злодеем, самым лживым вором и самым безжалостным убийцей, которого видел свет».