Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Речь Елизаветы ознаменовала окончание битвы с испанской Армадой – или так казалось. Смертоносные корабли Армады не вернулись в Англию. Испанцам не удалось захватить земли, о которых Шекспир несколько лет спустя писал:

…царственный сей остров,
Страна величия, обитель Марса,
Трон королевский, сей второй Эдем,
Противу зол и ужасов войны
Самой природой сложенная крепость,
Счастливейшего племени отчизна.
Та Англия, что побеждала всех[8]

.

И все же англичане начали сомневаться в своей исторической победе. Почему в решающий момент у них закончились боеприпасы? Они могли бы потопить гораздо больше испанских кораблей, если бы у них было достаточно снарядов. Почему они не стали захватывать испанские корабли? Совет набросился с резкой критикой на Говарда, не сумевшего взять на абордаж вражеские суда.

Воинственные настроения в Англии быстро остыли. На следующий день после того, как Елизавета произнесла свою воодушевляющую и явно призывавшую к оружию речь, она снова изменила решение и приказала собравшимся в Тилбери солдатам сворачивать лагерь. Корона не могла позволить себе содержать их, когда в них не было непосредственной необходимости. Что касается военного флота, который, как она выразилась, служил стенами Англии, то почти все моряки были уволены, а большинство кораблей немедленно списано из состава регулярного флота. На начало августа Елизавета командовала 197 кораблями. В начале сентября их осталось всего 34. Фрэнсис Дрейк сетовал, что эти резкие сокращения могут поставить под угрозу безопасность Англии, но его никто не слушал. Лорд-казначей вздохнул с облегчением, избавившись от огромной статьи расхода, а это было намного важнее.

Война, хотя и недолгая, оказалась гибельно дорогой, как и опасался Берли. Елизавета занимала деньги у своих богатых подданных, но под высокие проценты (10 %). Она заняла дополнительные средства у лондонского Сити. Она извлекла из финансового резерва страны огромную сумму – 100 000 фунтов стерлингов. Она вложила часть своего личного состояния. Но Англия балансировала на грани финансового кризиса, а Берли всеми правдами и неправдами пытался получить дополнительные ссуды. Август еще не закончился, а он уже признавался Уолсингему: «Я вижу, что многие ропщут, а недовольный народ – это радость для врага».

Даже моряки, которые рисковали жизнью, защищая свою страну, не получили положенных выплат. На «вознаграждение раненым» корона потратила ничтожные 180 фунтов стерлингов. Многие из этих раненых должны были вскоре умереть. В конце концов голод и болезни унесли жизни половины выживших, и дальше положение лишь ухудшилось.

Но одну смерть, хотя и не связанную прямо с военными действиями, Елизавета переживала особенно остро. Пока Англия праздновала чудом доставшуюся победу над Испанией, самый близкий советник и, возможно, любовник Елизаветы, Роберт Дадли, граф Лестер, решил отправиться на курорт в Бакстоне среди живописных холмов Дербишира. К тому времени здоровье Дадли ухудшилось, и он путешествовал не торопясь. Он остановился в Корнбери, в Оксфордшире, где, согласно одному источнику, «плотно поужинал», а затем в течение ночи «заставлял себя извергнуть съеденное».

Там его настигла болезнь, которую Шекспир называл болотной лихорадкой, – малярия. Это была одна из самых серьезных и широко распространенных болезней той эпохи – ее переносили комары, во множестве водившиеся в болотистых районах вдоль Темзы. Малярия вызывала лихорадку, озноб, рвоту, судороги, кому и, в конечном итоге, смерть. Она служила одной из главных причин смертности в Лондоне. Средняя продолжительность жизни тогда составляла всего 35 лет – Лестеру насчитывалось уже 55 лет. В присутствии своей жены Летиции Роберт Дадли, 1-й граф Лестер, умер 4 сентября 1588 г., оставив после себя долги свыше 20 000 фунтов стерлингов.

Узнав о кончине Лестера, Елизавета заперлась в своих покоях и оставалась там, «пока казначей и другие советники не взломали двери и не вошли, чтобы увидеть ее». Она, конечно, питала склонность к театральным жестам и порой вела себя с Лестером так же высокомерно и жестоко, как со всеми остальными, но в то же время она была глубоко привязана к нему. В мире предателей, убийц и посредственностей он был рядом с ней и неизменно поддерживал ее правление с тех самых пор, когда еще юношей появился при дворе. Всю оставшуюся жизнь она хранила в запертой шкатулке рядом с кроватью сентиментальное письмо, которое он написал ей незадолго до своей смерти.