Пираты Венеры

Амторианцы, как я уже говорил, разделяют окружность на тысячу частей, получается амторианский градус. А коб — это одна десятая градуса длины экватора, Малого Кольца, как его называют. Значит, коб равен приблизительно двум с половиной милям, а тысяча кобов — это две с половиной тысячи миль. Неплохо для группового забега.

Я вспомнил о злоключениях Нальте, о том, как она спускалась вниз по течению в челне, и усомнился, что она проделала весь этот путь без еды. Мне показалось, что расстояние до Анду должно быть все-таки меньше. Я спросил ее, сколько классов средней школы она закончила. И откуда ей известно, что до ее страны в самом деле тысяча кобов.

— Не знаю про классы, никогда там не была, — ответила она. — Но все равно это страшно далеко. Мы очень долго спускались к реке, а затем я плыла по реке много дней и, возможно, потеряла чувство времени.

Услышав этот спокойный голосок, я обалдел совершенно.

Милое дело, две принцессы на шее. Обе стремятся вернуться домой. Обе делят круг на тысячу равных частей. И — веди их. Учитывая, что их страны фактически находятся в противоположных направлениях. И только у одной из них, страшно кусачей, имеется хотя бы приблизительное представление о том, где ее родина. Но ведь пока ее туда доведешь, она ж тебя, извините, всего и уест до синюхи. Потому и спрашивается, так ли оно тебе это надо, Карсон Нейпир?

Надо, родимые. Надо.

Х. В последний момент

Через два дня мы вышли к широкой реке, на которую я и Дуаре взирали с обрыва. Именно по ней Нальте плыла до того, как попасть в лапы к Скоуру.

Река действительно впечатляла. И россыпь известковых обрывов по обе ее стороны. Пожалуй, ее можно сравнить с Миссисипи. Казалось, что в этом величественном течении таится великая тайна. На ее берегах, сколько мог взор охватить, от места, где она появлялась из-за белоснежного мыса, и до самого поворота мы не увидели ни малейшего признака жизни. Перед величием этой реки мы чувствовали себя, точно сироты перед витриной магазина с товарами для правильных детей, преисполненные восторга и ужаса.

Я не могу выразить того, что ощутил в ту минуту.

Думаю, Нальте испытала не меньшее потрясение. Она застыла безмолвно, с чувством благоговения перед величием и безмятежностью открывшегося мира. Чужого и ей, и мне. Чужого, понимаете, насквозь.

Девушка вздохнула, и я вернулся к проблемам, которые требовали безотлагательного решения. Времени предаваться мечтам у нас не было.

— Будем думать, как перебираться на тот берег, — сказал я.

— Хорошо, что нам не придется переправляться через ту широкую реку, — сказала Нальте.

— Нам и через этот приток будет непросто перейти, — предположил я.

Приток находился по правую руку от нас. Перед местом впадения в большую реку он делал крутой поворот. Ниже по течению виднелся огромный водоворот. На нашем берегу валялись груды листьев, веток и бревен, выброшенных приливом.

— Брода нет, а течение чересчур сильное. Даже если бы я хорошо умела плавать, мне было бы непросто пересечь реку в этом месте. Слишком уж она тут… река. Была бы помельче…

— А ты бы хотела яко посуху, дочка? Сделай поправку на ветер и лети.

Она посмотрела на меня так, словно ее осенило.

— Знаете, папа, — сказала серьезно, как школьница, первая в классе. — Были бы вы без меня, смогли б переправиться через нее. Оставьте меня, я пойду вверх по течению, а вы, почтенный старец, учитывая ваши годы, легко переберетесь на тот берег, чтобы продолжить поиск. Хотела бы я ее увидеть, черт возьми, в этой женщине должно быть что-то фантастическое…

Я взглянул на нее и улыбнулся. Еще одна дура. Как по лекалу скроена. Что ж их тут, дочерей джонгов, из одного материала режут?

— Ты серьезно?

— Ну а что? Это же напрашивается само собой, — ответила она.

— А я вижу весь этот хлам на берегу и думаю: то, что действительно сейчас напрашивается, так это постройка плота, — рявкнул я и стукнул кулаком по строевому бревну, которое, по моим ощущениям, всегда было умнее бабы. — И вот только это напрашивается!

— Ты это сам придумал? — воскликнула Нальте радостно.

— Нет, в энциклопедии прочел. В рубрике «Сделай сам».

Она тут же стала вместе со мною выискивать и вылавливать из воды куски бревен, которые могли бы пригодиться при постройке плота.

Это было нелегко, но мы наконец смогли набрать достаточно подходящего материала. Теперь предстояло соединять разрозненные части, скрепляя их как можно надежнее, чтобы мощный поток не разбил наш плот на части, прежде чем мы успеем добраться до другого берега. Для этого нам пригодились лианы. День убили, но справились.

Вязали, помирая от хохота. Как ты ее ни вяжи, эту амторианскую лиану, она все равно тебя первого сделает, умучит до полного непотребства, вокруг пальцев обведет, всего убинтует, перевяжет, как мумию. Когда справились, бездыханно свалились на берег и около часа не то что руками там или мозгами пошевелить — дышать было лень, воздух втягивать. Поверить трудно, но это так. И вот наконец к вечеру все было готово.