Писатель на дорогах Исхода. Откуда и куда? Беседы в пути

Вообще, не напиши Артур Хейли роман-бестселлер 1965 года «Отель», я бы рискнул, тоже в прозе, поделиться с читателями своими наблюдениями, историями и мыслями на этот счет. Но меня, что никакого огорчения не вызывает, опередили.

Что еще из «открытий»? Французская кухня, естественно. Как с члена профсоюза, из моей зарплаты вычитали всего 6 долларов в месяц (!) за обеды, но поскольку смена была с 9 утра до 5 вечера, то захватывать удавалось и завтраки, и ужины. Французская кулинария – тема особая, хотя я должен сказать, что с тех пор сам себе завидую: столько, сколько мне повезло съесть мясных пирогов и паштетов, салатов нисуаз и блинчиков-сюзетт, касуле и тартифлетов, луковых супов и рататуев… Можете себе представить – за шесть лет работы в отеле?!

Да еще, по субботам и воскресеньям отель приглашал гостей и горожан на бранчи, и это было пиршество в духе отца Гаргантюа и сына его Пантагрюэля! По тем временам стоил «шведский стол» недешево – 35 долларов на человека. Но поскольку бранч заканчивался в 2 часа дня, а оставались на стендах несметное количество холодных закусок, мясных и рыбных горячих блюд, десятки наименований десертов, то потом все это деликатесное богатство отвозили в гостиничную столовую, на второй этаж. Тут уже начинался бесплатный пир горой для работников. Мне, приехавшему из голодного, с вечными дефицитами СССР, это казалось чем-то невероятным.

ЕЦ Вы вспоминаете работу в отеле, словно синекуру. Стоило ли ее покидать?

Вопрос, который вы задали, – один из главных, в той или иной формулировке, в жизни любого человека. Если посмотреть на судьбу с точки зрения хироманта, то это – некий узор, графический рисунок, в котором есть свои основные линии и тупиковые ветви. Когда приходит понимание, в какой части рисунка вы оказались, то возникает необходимость принимать так называемые «судьбоносные решения». Иначе, как говорят дальтоники, жизнь – словно радуга: полоса чёрная, полоса белая. То есть, существование в монохроме вам обеспечено.

Таких ситуаций немало, и если вы попали в тупик, приходится либо из него выбираться, либо оставаться в нем: нередко на долгие годы, если не навсегда. Узор моей жизни можно рассмотреть уже сегодня. В 1970-е, живя после окончания института в украинском Херсоне, я пришел к выводу, что больше в провинции себя не вижу. Мог бы и остаться, как масса других моих земляков, которые вполне с провинцией дружны и по этому поводу не переживают.

Из того тупика мне удалось выбраться в начале 80-х в Москву, что было сделать в условиях прописки гораздо тяжелей, чем отбыть в эмиграцию. В Москве я практически сразу попадаю в элитарный культурный слой андеграунда – концептуалисты, метареалисты в литературе, музыканты фри-джаза и классической музыки, режиссеры «параллельного кино» и передовые по идеям и их исполнению перформансисты, акционисты и художники. Однако годы спустя решаю перебраться в Америку. Ощущение тупика возникло в конце 80-х – несмотря на все обещания Горбачева, перестройку и гласность. До сих пор о своем выборе ни разу не пожалел.

В Нью-Йорке, вы правы, работа фрилансером на радио и публикации в «НРС», при постоянной позиции в отеле, да еще с профсоюзными бенефитами, – все это могло показаться прямой дорогой в светлое будущее. Иногда, оказываясь рядом с отелем, я вижу все тех же консьержей, дорменов и белл-боев: все эти тридцать лет они так и продолжают там работать, до пенсии. Их все устраивает, но для меня это была очередная ловушка судьбы.

Правда, то, что я неплохо в отеле зарабатывал, дало возможность двигаться дальше и, в результате, привлекательную «синекуру» оставить. С 93-го, как ранее уже сказал, служба в отеле позволяла оплачивать все расходы по моему еженедельнику «Печатный орган». Каждую неделю, из своего кармана. Причем, не всегда удавалось выходить на нулевой баланс, несмотря на то, что со временем в газете появилась реклама. А в дальнейшем, благодаря зарплатам и чаевым в Lе Parker Meridiеn, я вложил свою партнерскую долю в открытие в манхэттенском районе Lower East Side кафе-клуба Anyway, в котором в середине 1990-х побывали и выступили почти все приезжавшие в Нью-Йорк известные деятели российской культуры. Как тогда говорили, «от Войновича до Макаревича». Здесь пришлось пройти совсем другую школу. Освоил профессии владельца кафе-ресторана, менеджера, импресарио, и, в случае необходимости, официанта, повара по всему перечню в меню, а, бывало, в четыре-пять часов утра – и басс-боя, в случае его болезни (убрать столы и стулья, помыть посуду и пол, вынести из помещения пищевые отходы в тяжеленных пластиковых мешках, и опустить за собой железные жалюзи на окнах).

Как говорят, c'est la vie, если вернуться к французам.