Письма

О себялюбие и рабский страх! Ты ослепляешь взор разума и не даешь познать истину. Ты лишаешь жизни Благодати, отнимаешь господство над своим градом и над одолженным. Ты делаешь человека несносным для себя самого, так как он хочет того, чего иметь не может, а обладая тем, чем обладает, постоянно испытывает беспокойство, боясь это потерять; таким образом, не имея желаемого и вечно пребывая в страхе, он страдает, ибо его воля не исполняется. Уже в этой жизни он познает ад. О слепота себялюбия! О неуемный страх! Ты приводишь к такой слепоте, что и обычные люди подвергаются осуждению наряду с неправедными, которые осуждения вполне заслуживают и которых следует опасаться из-за их лживости; но, внимая неправедному человеку, ты осуждаешь праведника, презирая бедных слуг Божиих, стремящихся к славе Божией и к спасению души, к миру и спокойствию городов, и всегда обращающих к божественному милосердию сладостные свои желания и постоянную молитву, слезы и пот. И как же ты можешь допустить, чтобы из-за себялюбия и рабского страха боялись и осуждали тех, кто готов умереть ради твоего спасения и ради сохранения и упрочения мира и благополучия твоего государства? Воистину, дражайшие братья, это те извращенные страх и любовь, которые убили Христа; ибо Пилат, ослепнув от страха потерять власть, не распознал истину и убил Христа. И тем не менее его постигло именно то, чего он боялся: позже, в угодное Богу время (не ранее, но вовсе не потому, что грех Пилата был Ему угоден), потерял он душу, и тело, и власть[344]. Мне кажется, что весь мир полон такими Пилатами, которые из-за слепого страха не останавливаются перед гонением на слуг Божиих, бросая в них камни слов, поношения и травли. Слепота их столь велика, что они не думают ни о том, как ведут себя, ни против кого выступают. Подобно зверю, они руководствуются своей чувственностью, навязывая слугам Божиим те порядки и законы, которые действуют для людей, помышляющих лишь о мирском. Воистину я скажу вам так: всякий раз, когда доводится нам выражать подобное мнение, то есть клеветать и осуждать действия, поступки, обычаи и слова слуг Божиих, увы, увы, мы должны бояться, как бы не навлечь на себя божественный суд — ведь Господь считает сделанное слугам Его сделанным Ему самому[345]. Стало быть, поступить так — значило бы призвать на себя гнев Божий. Нам необходимо, дражайшие братья и господа, приблизиться к Богу, пребывая в святом страхе Божьем, и к слугам Его, не мучая их многоречивым злословием и необоснованными подозрениями, но предоставив им возможность остаться или идти, подобно странникам, куда направит их Святой Дух, в поисках славы Божией и спасения душ (они вырывают их из рук дьявольских), вашего благополучия, мира и спокойствия. Пусть никто не проявит себя глупцом, стремящимся установить правила для Духа Божия или Его служителей. Я полагаю, что Христос терпеливее переносил собственное поношение, нежели поношение Своего апостола, святого Фомы. Он не захотел отомстить за Себя, а кротко обратился к тому, кто дал Ему пощечину: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь меня?»[346] В случае же с Фомою Он поступил иначе. Когда того ударили по лицу во время застолья, то, прежде чем ударивший успел подняться, свершилось отмщение и он был задушен зверем, который оторвал руку, нанесшую удар, и положил ее на стол перед святым Фомой[347]. Итак, скорее любой другой проступок будет допущен, нежели этот[348]. И сколько бы мы ни совершили грехов, которые погубят нас, за этот мы можем ожидать величайшей кары[349]. Вся слепота происходит от себялюбия и рабского страха. Потому я и сказала, что желаю видеть вас мужественными и бесстрашными людьми.