Письма, 1926-1969

В действительности в Америке идеологию слишком часто определяет политический оппортунизм, а политику – экономические интересы. В России же экономику определяют интересы политической власти, а политику – идеология. Проклятый замкнутый круг. Ни одна, ни другая система не имеет никакого отношения к справедливости и свободе, то есть не имеет никакого отношения и к политике. Конечно, между мнением Даллеса об аморальности нейтралитета и пропагандой нейтралитета Кеннеди огромный путь. К сожалению, когда все готовы защищать нейтралитет, уже ни одно государство не заинтересовано в союзе с Америкой. И теперь нынешний Большев¹ на благо нейтралитета устроил атомный фейерверк в Белграде, вскочил в сапогах на стол и явно дал понять, что пришло время, когда он сам готов объявить нейтралитет аморальным.

Чтобы не заканчивать письмо на столь мрачной ноте, я хочу вернуться к воспитанию молодежи. В молодых людях я повсюду, но чуть отчетливее в Америке, вижу отвращение, растущую ненависть к лицемерию. Метафизический интерес проявляется все сильнее и сильнее. Они спрашивают об истине. И если мы ответим верно, может быть, сможем заинтересовать их и в свободе?

Передайте благодарность Гертруде за крайне полезную расшифровку. Все, что я говорю Тебе, адресовано и ей – и счастье, и благодарность.

Сердечно

Твой

Генрих Блюхер

1. Предположительно игра слов: «большевик» – «Хрущев».

296. Карл Ясперс Ханне АрендтБазель, 13 и 16 сентября 1961

13 сентября 1961

Дорогая Ханна!

Должен поблагодарить Тебя за оба письма. Я счастлив, что теперь будут опубликованы «Великие философы». И я с радостью узнал, как довольны в новом издательстве. Так что Твоя выдающаяся работа не пропадет даром. По поводу дальнейшего сокращения в английском издании я, конечно, разделяю Твое мнение. Курт Вольф прислал мне новый договор. С ним все в порядке.

Поведение Хайдеггера: Ты видела письмо Финка, поэтому не может быть никаких сомнений, чего я на самом деле хочу. Несколько лет назад он в своем письме восхвалял Твое «великодушие». Говорит ли его молчание о том, что он уступил жене¹? и стал даже враждебен? Вряд ли Твоя праздничная речь во Франкфурте² могла привести к таким последствиям – судя по его прошлогоднему ответу, но если учесть его противоречивый и непоследовательный характер, все возможно. Размышления о его побуждениях ни к чему не приводят, лишь к банальности, что не может усмирить мой гнев. С Твоей точки зрения, ситуация кажется мне отвратительной и недостойной. Твое великодушие, которым Ты одаряешь каждого, кроме убийц и доносчиков, позволяет Тебе сохранить дистанцию.

Я получил крайне трогательное письмо от Генриха и очень ему благодарен. Наши письма подтверждают действительность.

16 сентября 1961

Пришлось отложить письмо, поскольку приехали гости. Твое письмо от 6 августа, такое прекрасное и подробное, требует подробного ответа. Твое великолепное описание дома во Фрайбурге и всего, что с ним связано, очень меня развеселило. Обывательский университет заслужил, чтобы в его сердце творилось нечто подобное. Но боюсь, они неспособны на плодотворное возмущение, которое привело бы к продуктивным интеллектуальным и живительным результатам.

Почему те, кто преисполнен благих намерений, по Твоим словам, «скучны»? (Рюстов […]). Такая благожелательность удивительна. В 1920-е я наблюдал это на примере Frankfurter Zeitung, я понял все, только когда в газетах перестали публиковать Макса Вебера, потому что он так несвоевременно решил поиздеваться над революцией. Они всегда считали, что знают совершенно все, при этом вели себя крайне осторожно. Современная FAZ, которую мы, конечно, читаем, с опаской относится к лицемерию общественной жизни, а потому несет такую же ответственность, как в свое время и Frankfurter Zeitung. Поэтому они так утомительны. Серьезная дискуссия невозможна, хотя иногда и появляются очаровательные тексты Штернбергера (например, рождественский, о женщинах). Время от времени они превращаются в фанатичных поборников истины, когда это совершенно неуместно. Так, например, происходит и теперь: демократия требует сильной оппозиции (верно). То есть правительство Федеративной Республики сегодня не может быть коалиционным, сформированным в результате слияния двух крупных партий (что, на мой взгляд, в нынешних обстоятельствах и в течение последующих четырех лет неверно).³ Я бы голосовал за СДП, но не имею права, поскольку у немцев, живущих за рубежом, нет права голоса за исключением тех, кто находится за пределами страны по долгу государственной службы (вплоть до последнего чиновника в посольстве или консульстве), а не по собственной воле. С разрешением консульства я бы спокойно мог проголосовать в Леррахе. Во время последних выборов в Италии 40 000 итальянцев покинули Швейцарию, чтобы проголосовать.