Письма из Лондона

– Но только после того, как я дам разрешение, и если там будет безопасно.

– Да, да. Конечно, только если безопасно.

– И никакого героизма, никаких прогулок по неизвестным местам. Даже не думай выходить с наступлением темноты. И чтобы Франк повсюду ходил с тобой, как приклеенный. Ясно?

– Ясно. Спасибо, Кач.

– Постарайся, чтобы я гордился тобой, Руби.

– 27 –

Ванесса стоически встретила известие о предстоящем путешествии Руби во Францию, но, когда пришло время прощаться, не смогла скрыть опасения.

– Как я вынесу, если с тобой что-то случится? Я и без того не сплю ночами из-за Беннетта, а теперь еще и ты туда же, а о том, сколько там нацистов разгуливает на свободе, одному богу известно…

– Ванесса, послушайте меня. Я еду в эвакуационный госпиталь, а это далеко от линии фронта, во многих-многих милях. А в Париж я поеду, только когда его освободят и смогут обеспечить там безопасность. И со мной все время будет Франк.

– Он хороший мальчик, но не могу себе представить, как он сможет тебя защитить.

– Я сама себя смогу защитить. Я крепкая, как гвоздь, и вы это знаете.

– Наверное, ты права.

– Конечно, права. Ну-ка, вы так и не сказали, что думаете о моей форме. – Руби сидела с Ванессой на диване, но теперь встала и отошла на несколько шагов. – Ну, как я вам нравлюсь?

Портной, рекомендованный одной из служащих Женского армейского корпуса, работавшей с капитаном Зелински, выдал ей женский мундир и юбку защитного цвета, брюки для холодной и дождливой погоды и две мужских форменных рубашки самого маленького размера с мужским галстуком цвета хаки. Когда знаки различия были пришиты к ее мундиру, а к ее аккуратной форменной пилотке пришпилен значок, Руби по-настоящему почувствовала себя аккредитованным военным корреспондентом.

Она отправлялась в путь налегке, взяла с собой только вещевую солдатскую сумку с одеждой и туалетными принадлежностями и пишущую машинку в жестком футляре. Складная модель была гораздо легче и удобнее для переноски, чем ее прежняя машинка, хотя Руби при каждом взгляде на нее вспоминала Беннетта, и ее охватывала тревога.

В дверь раздался стук – приехало такси, чтобы отвезти ее на вокзал.

– Обещай писать как можно чаще, – сказала Ванесса, в последний раз заключая Руби в объятия.

– Непременно. Попрощайтесь от моего имени с Джесси. Я надеюсь, она не очень огорчена. – Джесси удалилась на кухню – она была слишком расстроена, чтобы остаться и видеть, как уйдет Руби. Саймон тоже не удостоил ее прощания, хотя тщательно обследовал ее упакованную сумку и даже попытался забраться внутрь.

Наконец она вышла, села в такси, едва успела опустить окно, чтобы помахать на прощанье женщине, которая стала для нее матерью. Руби даже не подозревала, насколько сильно нуждается в таком человеке, как Ванесса.

Франк ждал ее на вокзале Ватерлоо; они вместе сели в поезд на Саутгемптон, куда прибыли во второй половине дня. Корабль, который должен был доставить их во Францию – «Герцог Аргайл», – только что пришвартовался, и сейчас с него выгружали раненых в санитарные машины, которые подгоняли по широкой пристани прямо к трапу. Руби вскоре потеряла счет раненым на носилках, но их явно было не меньше (а то и больше) нескольких сотен.

Корабль, старенький пароход, до войны, вероятно, служивший паромом, теперь был выкрашен в белый цвет с красными крестами, указывающими на его статус госпиталя. Руби и Франка провели на борт в офицерскую столовую и велели никуда не выходить оттуда до конца плавания, поскольку команда будет чистить и готовить судно к перевозке следующей партии раненых.

Руби ничего не ела на ленч, опасаясь морской болезни, и ей удалось подавить тошноту, сосредоточившись на виде, открывавшемся в большие окна столовой. Шесть часов спустя она пробудилась от дерганого сна – время уже перевалило за полночь, – и обнаружила, что они пришвартовались в гавани Малберри на Золотом берегу в Нормандии.

– Мы на месте, Руби, – сказал Франк, тряся ее за плечо. – Лучше нам сойти с корабля, пока они его не развернули, чтобы идти назад.

Ночь они провели в гавани, спали в палатках рядом с медицинским персоналом, а с первыми лучами солнца их подняли, чтобы ехать в эвакуационный госпиталь номер 128. Грузовик перевозил медицинские принадлежности для госпиталя, и водитель был готов подвезти их, но только если для этого не нужно было ждать. Они сели в машину, голодные и усталые, и их долгое путешествие до Сенонша началось.

– Часа четыре нужно, – сказал водитель. – И это при условии, что не придется совершать никаких объездов из-за повреждения дороги. Или из-за того, что фрицы принялись стрелять в нашу сторону из тяжелых орудий.

Дороги, по которым они ехали, были после артобстрелов перепаханы выбоинами и воронками такой глубины, что у Руби от тряски чуть все зубы не выбило. Повсюду их окружали мрачные картины разорения, и Руби едва не расплакалась, увидев первый разрушенный город на их пути. Увидев десятый, она даже и не моргнула.