Письма к ближним

«Он сказал им в ответ: не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? (Быт., I. 27) И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью (Быт., II, 24), так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человека да не разлучает».

Сказать, что развод допустим «по всякой причине», значило бы уничтожить брак, вернуть его к условиям животной жизни. Сказать, что развод недопустим вовсе, значило бы отменить закон Моисея, а Христос пришел «не нарушить закон, а исполнить». Христос пробовал возвратить сознание книжников к первозданному условию брака. Истинный брак – это когда муж до такой степени мужчина в отношении жены, а жена до такой степени женщина в отношении мужа, что напоминают сотворенных Богом первых людей. Необходимое условие, чтобы влечение между супругами было бы до того сильно, чтобы превозмогало все другие, самые глубокие связи родства, и чтобы муж прилепился к жене до слияния с нею в одну плоть. «Так что они не двое, а уже одна плоть», как бы подчеркивает Христос этот первый и единственный признак нерасторжимого брака. Что это влечение – не каприз и не аксессуар брака, а его таинство, Христос утвердил словами: «Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает». Только в том случае брак есть сочетание Божие, когда два становятся одною плотью, т. е. действительно жить один без другого не могут. Всякое другое сочетание, где этого единственного вечного требования нет, не будет божеское. Если божеское нельзя нарушить, то небожеское, может быть, нельзя не нарушить. Поясню примерами. Если где-нибудь на необитаемом острове или в человеческом обществе встречаются мужчина и женщина и сразу узнают друг в друге нечто без меры драгоценное, милое, родное, как будто потерянное когда-то в вечности и вдруг найденное, если друг в друге они видят полный несказанной прелести образ человеческий, сквозь который точно светит само божество, если вся радость, вся красота, вся правда жизни в том, чтобы быть вместе и не разлучаться и завивать гнездо родных деток, если все это искренно и непритворно, то неужели не ясно, что это сам Бог сочетал мужчину и женщину, и таинство брака налицо? Неужели не ясно, что разлучить таких любящих был бы тяжкий грех? А и в древности, и в наше время правом разлучения любящих обладали отцы в отношении детей, господа в отношении рабов и пр. Вот против этих нечестивых покушений развязать то, что связал Бог, гремит Христов завет: «Что Бог сочетал, человек да не разлучает».

Но возьмем другой случай. Богатый старец венчается по всем правилам обряда с невинною девушкой, которой внушает страх и отвращение. Скажите, разве этого не бывает?! От аналоя они идут на брачное ложе, и она, как зверек в лапах хищного зверя, переживает самые черные, самые проклятые минуты жизни. Скажите по совести, Бог ли сочетал их? Не кощунство ли даже пробовать освящать такой брак, и вообще можно ли его какими бы то ни было пышными церемониями освятить? Поганое остается поганым, жертва остается жертвой, и на десятый год брака, как в первый день, ясно, что никакой «одной плоти» нет, что он для нее не мужчина, она ему не женщина. Даже если бы дети пошли: дети возможны ведь и от разбойничьего насилия в лесу, но такое насилие не брак же, не божеское сочетание. Вникните в слова Христа. Он считает нерасторжимым не всякий половой союз, а лишь благодатный, отвечающий замыслу Творца, сочетанный Богом. И такой союз «человек да не разлучает». Но союзы человеческие без этого единственного, Христом указанного условия – любви искренней – они расторжимы по самой природе, как расторжима гнилая ветошь, как расторжимо все, что не имеет действительной связи.