Письма о смирении, самоукорении и терпении скорбей

Пишешь о матери Д., что посоветовала ей оставить к тебе ход; ибо она ходит тайно от И., что и ты должна скрывать. Как мне это не нравится! У вас такой дурной обычай, что связывается свобода; почему ж не пойти кому куда в келлию? Ведь не все для откровения и наставления, а и так, — когда развлечь скуку, только спроста, без пристрастия. Ведь вы все собрались о Христе сестры, ищущие спасения: на что ж шайки или партии? Все должны друг друга горе вести, а не долу низводить; а то так даже дурно слушать: когда кто ходит к какой матери, то уже и никуда не ходи, — разумеется, не для излишнего рассеяния, а для свободы духа, только беречься надо осуждения и переговоров, как и что делается, а особо об начальнице. Велик на них лежит крест, и не всяк может понести; вся обитель ограждается ими. Ежели что не так делают, то сами дадут ответ Богу. Многогрешный И. М.

На письмо твое доселе не собрался отвечать, ожидал от вас еще вестей, не будет ли чего касательно твоего страха о болезни К., но не получил, да и с дочками твоими, матерью Р. и С., все не выбрал времени переговорить; вот только на днях поговорил. — На представляемые от них резоны я старался склонять их к истинному повиновению и смирению, и чтобы, живши в чужой келлии, не быть в тягость хозяйке и не искать, чтобы было по их воле то или другое, а отсекать свои хотения; но ведь одно дело учить, а другое исполнять, особо где враг свои козни строит и расставляет сети. Неимеющие смирения в них запутываются и уловляются. Они просили меня попросить тебя, чтоб ты их обличала в их неисправностях: но я, зная, что они не несут обличений, говорю: когда будете принимать обличения, то она будет вам говорить; а ежели не понесете, то как же вам говорить? И так мы с ними ничем еще не решились; что далее будет, тогда напишу к тебе. Желая тебе от Господа духовного утешения и здравия телесного, остаюсь многогрешный И. М. 5 ноября 1849 года.

Два письма твои получил я от 3 и от 9 ноября; в первом описываешь скорбь свою, от матери N. происшедшую: а во втором касательно Р. и С-ии. Для меня очень прискорбно, что и то и другое скопилось в одно время, хотя это и участь наша: не знаем, откуда, как и когда находит искушение?

Относительно матери Н. не так важно: она живет не вместе; слушает, — хорошо, а не слушает, — на ее воле, да и только: сама суд свой понесет. Но о Щ-ских по духовной и общительной связи гораздо труднее устроиться миру, который с обеих сторон поколеблен из корня. Они просят меня наставить их, как им жить: а ты, отпуская их, советовала им не приезжать таковыми же. Я им много говорил и говорю, но не могу ничего сделать доброго. — Ежели бы они были на машине или пружине, то куда хотел бы, так и повернул; а как мы самовластные, да к тому ж брань вражья неотдышная, а мы ей противляться не можем по нерадению, а паче по гордости, то враг великую имеет силу. Я им предлагал чин повиновения, откровения и проч., не ныне только, но и прежде. И когда бы с начала жительства так себя вели и держали, то, может быть, стяжали какое-нибудь смирение и успокоение; а как шло иным порядком, как тебе м. А. высказала, — они видели то не так, другое не так и проч.; а ты с твоей стороны видела их не согласующихся с твоим разумом и с порядком вещей: то и было оскорбление с обеих сторон; ненавидяй же добра враг все это старался представить в большем виде, только бы смутить. Теперь же, как я вижу, с обеих сторон стало весьма трудно: они уж возросли, привыкли и уверяются, что надобно бы так быть, и кое-чем тяготятся; а тебе, как хозяйке, так же тягостно себя нудить на то, чего им хочется, хотя и делаешь. Еще: где бы мир был, то можно бы и понести друг друга тяготы; а как нет ни терпения, ни любви, ни смирения, то и торжествует один враг, а вы страждете; притом же и между собою у них нет мира. Что делать в таком случае? Истинно я теряюсь и не нахожу средств к успокоению вашему.

Лучшее бы дело, — купить им себе келлию, да и нет ее; а идти в другой монастырь, — и стыдно и срамно, и нам и им; да и то еще сомнительно: найдут ли там мир? Не знаю, что и делать; советую тебе и еще потерпеть, а им смириться и начать новую жизнь, или положить начало к исправлению. Помоги Господи! И. М. 19 ноября 1849 года.

В письмах твоих зазираешь себя о своих немощах, что в 30 лет не приобрела ничего доброго. Можем ли мы похвалиться чем? Когда бы мы всегда зрели своя согрешения, то было бы смиренное наше мудрование, и помощь Божия помогала бы нам: а то, как оного нет, то и бродим как куры слепые; видим за людьми: от того и язык наш износит, что хранится в сердце. — Положим начало ко благому и призовем Бога в помощь.