Читаем Письма, телеграммы, надписи 1907-1926 полностью

Письма, телеграммы, надписи 1907-1926

Живу на всех парах, дни идут сумасшедше быстро, ветер воет, дождь хлещет, море чем-то разгневано — ревет! Количество живых существ в доме увеличилось: откуда-то явилась серая кошка — существо весьма угрюмое и самолюбивое. Она влезает на стул и шипит, а собаке это не нравится, она лает, а попугаям вся эта история кажется уморительной, и они истерически хохочут. Ничего, Довольно шумно.

Кончил «Кожемякина», очень хочу, чтоб Вы прочитали конец и сказали мне — как понравится?

Как Лидочка и Любовь Марковна? Что поделываете Вы?

Если увидите Шаляпина, — скажите, что я страшно обрадован успехом «Хованщины» и его планы кажутся мне блестящими и как нельзя более своевременными. Наконец, он взялся за свое дело! И я уверен, что он сделает много. Представляю, как будут поставлены «Мейстерзингеры» и как он будет петь Сакса!

Живет здесь Бунин, приехал Ганейзер, еще кое-кто, и все говорят о России очень печально. А я не верю.

Как работается? Подвигается ли большая картина? Напишите обо всем, елико возможно, подробно.

Если увидите Добужинского, скажите, что обещание помню и на-днях вышлю книги.

Будьте здоровы со всею семьей!

М[ария] Ф[едоровна] кланяется, Cataldo, Carmela — тоже.

Желаю Вам всего, всего доброго!

А. Пешков

570
В С. МИРОЛЮБОВУ

23 или 24 ноября [6 или 7 декабря] 1911, Капри.

Дорогой Виктор Сергеевич!

Посылаю стихи Лазариса; мне и Пятницкому нравятся «Op-Дав», «Возвращение»; «В лесу» — последние четыре строки лишние.

Вчера Андреев телеграфировал: умер Серов, что меня прямо опрокинуло.

Здесь живут Коцюбинский, Леонтович, Черемнов. Рассказ Окунева, на мой взгляд, неудачен.

Всего доброго.

А. Пешков

Зачиная новый журнал, поимели бы Вы в виду Тренева: его следует извлечь из педагогики, — человек умный и может быть прекрасным работником.

571
В. С. МИРОЛЮБОВУ

Ноябрь 1911, Капри.

Дорогой Виктор Сергеевич!

Посылаю рукопись Коцюбинского. Автор просит переводчика: пусть он выпишет все гуцульские слова, которые ему незнакомы, и автор переведет их сам.

Пришлите мне альманах «Шиповника», Вы совершенно напрасно увезли его, он здесь нужен, и очень. Вышлите сегодня же.

Всего доброго.

А. Пешков

572
И. И. ЯСИНСКОМУ

Ноябрь 1911, Капри.

Милостивый государь

Иероним Иеронимович!

Вы пишете:

«Так как Вы меня обидели и так как, как рассказывает сама Марья Карловна, Вы написали письмо против меня в «Новую жизнь» по ее просьбе…»

Позвольте возразить Вам:

Моим письмом в редакцию «Новой жизни» я отнюдь не имел намерения обидеть Вас, но — как уже писал Вам — заявил только, что не нахожу возможным для себя сотрудничать в одном издании с Вами. Такое заявление — право каждого литератора, основанием этого права в Данном случае служит для меня мое сознание совершенной непримиримости моих и Ваших отношений к людям, к литературе.

Марья Карловна не просила меня написать письмо Против Вас — этого не могло быть. В моих отношениях к людям я не подчиняюсь влияниям со стороны.

«Под плащом сатаны» я читал, когда эта вещь печаталась в «Бир[жевых] вед[омостях]», перечитал еще раз: мне кажется, что Вы писали эту повесть, не имея точного представления о среде, в коей происходит действие, а также о людях, Вами изображаемых. Г[осподин] Бенштейн напутал, если он сказал, что именно эта повесть определила мое отношение к Вам.

Я внимательно читал все, написанное Вами, читал также журнал «Ежемесячные сочинения», — у меня есть определенное представление о Вашей литературной деятельности, и я убежден, что Вы сами прекрасно знаете, как многостороння непримиримость наших натур.

Повторю еще раз, что ощущение этой непримиримости не внушает мне желания как-либо и чем-либо оскорблять Вас и что я не чувствую себя нанесшим Вам обиду.

Позвольте благодарить Вас за книгу, присланную Вами.

А. Пешков