Письма. Том I (1896–1932)

№ 17 письма Вашего показал мне, что я недаром беспокоился все время, не получая Ваших очередных писем. Вот и теперь оказалось, что два Ваших письма отсутствуют, ибо ни 16-го, ни 15-го мы не получили, а последнее Ваше было за № 14 от 1 ноября. Между тем в одном из этих пропавших писем должно было заключаться очень важное для нас сообщение, о чем Шклявер писал нам, что Вы сами осветите мне уже прискорбный инцидент, происшедший на собрании 18 ноября, когда была доведена до сведения собрания гнусная клевета о поставке нашими Учреждениями в Нью-Йорке оружия для чилийских революционеров[1335]. Шклявер сообщает об этом очень осторожно, но я считаю, что раз нечто делается достоянием собрания, то, как бы оно ни было нелепо и чудовищно, мы не должны игнорировать эти выходки сатанинских полчищ. Должен же быть где-нибудь предел человеческой гадости и клеветы. То Вы оказываетесь масоном, [то] наши экспедиции оказываются масонскими, то, наконец, какие-то чудовища не стесняются изобрести мерзость об оружии для Чили. При этом упоминаются какие-то документы. Спрашивается, где же эти документы и как они выглядят? Имеем ли мы дело с абсолютным мифом или с какими-то подложными махинациями? Ведь это необходимо исследовать как с общечеловеческой, так и [с] юридической стороны. Очень прошу Вас сообщить мне как все Ваши сведения об этом, так и Ваше мнение об этой гнусности. Теперь пройду все пункты письма Вашего.

1. Меня очень радует Ваше одобрение моей мысли о поднесении второго альбома Папе[1336]. Конечно, собирание и изготовление снимков возьмет некоторое время, но уже теперь я начинаю собирать подходящие снимки и просил Шклявера дать мне список картин первого альбома.

2. Очень радуюсь Вашей встрече с Остроумовым, ибо считаю его очень дельным и полезным человеком. В сфере его службы было еще несколько лиц очень хороших.

3. Радуюсь и сведениям о голландце.

4. О князе Ш[иринском]-Ш[ихматове] я совершенно ничего не знаю, и Ваше указание, о которых я всегда и просил Вас, как Вы помните, мне очень ценно. Кроме того, нельзя считать его группу нашей группой, ибо никакого обоюдного постановления на этот счет никогда и не было. В помещении Центра неминуемо могут бывать люди разного диапазона. Например, в составе Об[щест]ва «Икона» состоит заведомый негодяй Муратов, но мы совершенно не гарантированы, что и это чудовище когда-либо пожалует к нам. Конечно, я отнюдь не отношу только что произнесенных эпитетов к вышеозначенной группе, ибо я ее прежде всего совершенно не знаю. А по обычаю моему, там, где я не знаю, там я стараюсь сохранить добрый знак. Я уже много раз Вам писал о том, что на местах Вам виднее, и о том, что мы не должны делать никаких новых врагов.

II. Принимаю к сведению Ваши соображения о Тюльпинке и надеюсь, что Ваш Комитет составит достаточный корректив, буде такой для Бельгии и прочих стран потребуется.

Не могу не вернуться еще к соображениям о чилийской выдумке. Положительно, можно предполагать, что где-то заседает настоящая черная ложа, очень активная в гнусных изобретениях. Невозможно представить себе, что клевета зарождается, «как мыши из пыли». Значит, она для кого-то нужна, ибо это не есть только дискредитирование и замалчивание, но это есть какая-то активная махинация, происходящая в нескольких странах. Потому-то нельзя не обращать внимания на эту подпольную работу темных сил. Мы обязаны относиться очень зорко и чутко к этой подпольной махинации, в которой, может быть, участвуют совсем неожиданные крупные элементы. Потому еще раз прошу, сообщайте мне, не стесняясь, все, что можно доверить почте. О пропавших письмах сделайте заявление.

Не могу еще раз не порадоваться выздоровлению Вашей супруги и прошу Вас передать ей наши лучшие общие пожелания.

Духом с Вами,

[Н. Рерих]

424 Н. К. Рерих — Д. К. Уотсону*

7 декабря 1932 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Дорогой друг,

Не успел я отправить Вам свое послание, в котором выразил самое сердечное к Вам расположение, как тут же получил телеграмму от г-на Хорша, в которой он сообщил мне о Вашем желании выставить на Всемирной ярмарке в Чикаго[1337] некоторые из моих картин. И хотя в нашем Музее было взято за правило не предоставлять мои картины на выставки, но в данном случае мы сделаем исключение, учитывая два важных обстоятельства. Во-первых, это предложение исходит от Вас, а я знаю, что от Вас исходит все только благожелательное, созидательное и успешное; мне известно Ваше мнение о моем искусстве и что Вы в высшей степени внимательны ко всему, к чему прикладываете руки. Во-вторых, событие Всемирной Чикагской ярмарки является таким этапом к всеамериканской славе, что каждый должен внести свой посильный вклад в это торжество. Поэтому я отправил г-ну Хоршу телеграмму с моим согласием и вверяю Вашим заботам отбор картин и дальнейшее продвижение данного дела. Я совершенно убежден, что Вы все сделаете самым наилучшим образом, а я буду с радостью ожидать Ваших сообщений о дальнейших шагах.