Письма. Том II. 1855–1865

Он не одобряет моего намерения ехать обратно, не дождавшись окончания моего дела. И самому мне это не радость. Но что же делать!.. Если я останусь здесь далее начала января, то значит я должен буду ехать отсюда уже летом, а поехавши летом и приехавши в Якутск, где мне непременно надобно быть, я в Америку не успею попасть. Следовательно, целый год должен пропасть почти даром, а годы мои, быть может, сочтены уже. По крайней мере, зрение мое едва ли дослужит.

Вот основание, по которому я хочу ехать, не дождавшись решения, но, кажется, хотят покончить скоро. Я графу[49] доказал, что мне нужно ехать ранее, и он хотел приняться и, Бог даст, на днях будет доложено Государю. О прогонах и пенсиях дело уже в ходу.

Теперь дело пошло о месте кафедры и проч., но во всяком случае мне жить пока в Якутске.

Приезжайте поскорее. Владыке мой доземный поклон и благодарность донебесная.

Прощайте, Господь с Вами! подрясники получены оба.

Если Владыка одобряет печатание Евангелия с славянским текстом, то да будет тако!

Митру я уже заказал в 200 р. Слава Богу, и Вам за быстрое действование в Вашем деле, сердце радуется о Муравьеве нашем, слухи у Вас несправедливы — ей и аминь.

Ложечниковым и Чаадаевым поклон и благословение.

С.-Петербург. 7 ноября.

Письмо 195

Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец![50]

Весьма прискорбно было мне слышать от протоиерея Димитрия переданный им мне от Вашего Высокопреосвященства слова касательно перевода Св. Писания на русское наречие. Мне ли, без книжному и меньшему из братий моих, противоречить всем и в особенности Вам?! Это похоже на то, что как будто кто-то хотел подшутить над Вами. Но, слава Богу, все объяснится скоро.

Не помню — в конце ли сентября или вначале октября было докладываемо о сем деле, и по прочтении митрополит сказал, что это дело надобно рассмотреть каждому по домам, и тем все кончилось. Вчера я собирался было писать Вашему Высокопреосвященству это письмо, но мне помешали. И недаром. Вчера (18 ноября) митрополит привез в Синод упомянутое дело и прежде, нежели сели все на места, он передал его следующему по нем преосвященному Афанасию для прочтения, и притом сказал, что нечего много толковать, надобно приступить скорее к делу и просить преосвященнейшего митрополита Московского написать, как приняться за это дело и проч. Все единогласно подтвердили это.

NВ. Протопресвитеров обоих не было вчера.

Итак, Владыко Святый, изволите видеть, что дело стояло отнюдь не за мною. Напротив того, позвольте сказать, от Вас будет зависеть участь его.

Приношу мою искреннейшую благодарность Вашему Высокопреосвященству за поклон, посланный мне с о. протоиереем и также за мантию и ризницу. Прошу прощения, что я не писал Вам еще ни одного письма отсюда. Это отнюдь не потому, что я забыл и забывал Вас когда-нибудь. Нет! Но я не смел беспокоить Вас пустыми письмами.

Приношу мою благодарность и за дозволение Ваше отслужить мне в Вашей церкви Преподобного Сергия, которое передал мне Андрей Николаевич еще 16 числа.

При сем осмеливаюсь представить Вашему Высокопреосвященству мою записку о викариатствах. Это отнюдь не проект, а простые мысли, набросанные на бумагу и не по моему желанию, а по желанию Константина Степановича Сербиновича, с которым я говорил, между прочим, двукратно и о сем предмете. Он попросил меня записать то, что я говорил, и я исполнил его желание, написав почти в том порядке и теми словами, какими я говорил. А конец записки доказывает, что она не кончена.

Дав записку Константину Степановичу, я в то же время передал сию самую тетрадку преосвященному Филофею, к которому лежит душа моя, с просьбою раскритиковать ее. Через 3 дня он возвратил мне ее с одобрением почти во в сем и потом спросил меня: видели ли это старшие из нас? Я сказал, что нет, и я не намерен казать. Но вышло напротив. После сего же заседания я сверх всякого чаяния заехал к преосвященному Нилу совсем по другому делу. И между разговором я слышал его резкие суждения о предметах, близких к викариатствам, и я еще более утвердился в том, что мысль моя о викариатствах решительно будет им отвергнута, и потому не хотел давать ему моей записки. Но речь зашла о самых викариатствах, предполагаемых в Ситхе и Якутске. И я, чтобы показать какого я мнения о викариях, вынул записку из-за пазухи и начал читать об обязанности викария. Преосвященный Нил спросил, что это такое? И я должен был сказать что такое, и затем оставил ее у него. Назавтра же я приехал к нему потолковать о моем главном деле; и он мне отдал записку с своими замечаниями, которые при сем представляются в подлиннике, как они есть.