Письмо

–– У вас не будет сигареты? – спросила она, окончательно превратившись в молодую женщину. Еще за десяток метров я видел, как она остановилась, по всему поджидая меня. От этого я, ощущая мгновенную неловкость, даже прекратил на миг свой шаг, чтобы легче прикурить и даже стянул перчатки, чтобы снова их тут же одеть. Как собственно она появилась у меня на пути – я пропустил. И все же ее голос оказался для меня неожиданным и подействовал как внезапный громкий звук на спящего, и я словно очнулся от ее внезапного одушевления.

Ей было лет двадцать пять. Несмотря на холод, который все более меня одолевал, ее темный длинный плащ был распахнут, открывая под собой такое же длинное черное платье, стянувшее пышную избыточность. Каблуки добавляли ей роста, а послушные, со светлым полосатым ободком прямые волосы – еще гораздо чернее самого платья – доставали ей сзади ровным краем ниже плеч, совершенно открыв лицо и шею, тем только подчеркнув их. Однако черты немного широкого лица были как-то особенно просты, неизящны и кто-то другой вполне отнес бы их к одному из проявлений некрасоты, но только не я – отчего-то самый пристрастный, тщательный и скрупулезный, полный наипристального внимания взгляд, бесконечно в этом смысле великодушный и снисходительный. Было много косметики, и я не мог все понять, глядя на пунцовые губы, – хорошо это или дурно, и если дурно, то отчего…

Тонкими лямками за правое плечо цеплялась окоченевшая сумочка, подавшаяся немного назад от того, что девушка держала руку в кармане плаща.

Я лишь кивнул на ее слова, снова доставая пачку. Затем поднес сбивающийся набок огонь, глядя на ее ресницы, и отчетливо услыхал, как маленькое пламя несколько раз, прежде чем погаснуть, коротко забилось и затрепетало от ветра. Пр-рр-рр-р… Но девушка успела прикурить.

–– Спасибо! – сдержанно поблагодарила она, через мгновение выдохнув облако.

И еще через миг я понял, что она невероятно пьяна. И невольно сделал горлом глоток.

–– Дома пора уже быть! – заметил я, улыбнувшись, не переставая смотреть на ее лицо, на серьги с подвесками.

Вверх по проспекту пронеслась пара машин, и опять все стихло.

–– Да…, – она несколько раз согласно покачала головой и вдруг глянула на меня, так что я смог рассмотреть глаза, полные тумана.

–– Я в магазин вышла…

–– Так все закрыто. Нет? В два ночи…

–– Да.

–– Ну тогда покурим!?

Она посмотрела на меня с крохотной паузой и беззвучно кивнула.

–– Холодно?

–– Да вообще! – возмутилась она и поежилась.

Я немного помолчал. Несколько раз вдохнул полной грудью.

–– Ой! – неожиданно сказала она, качнулась и крепко оперлась мне на руку, потеряв равновесие, и даже легко ударилась виском о мое плечо.

–– Ну-ну-ну, – удержал я ее, – осторожненько! – и теперь сам придерживал ее локоть.

–– Ты (я с усилием сказал «ты» вместо «вы») где живешь? Поймать тебе такси?

Она покачала головой. И стала что-то искать в сумочке, тут только я услышал слабую трель мобильного телефона.

–– Да…

–– Нет, Юля… уже почти пришла…стою, курю…

Я слушал, как из трубки доносится крохотный звонкий голос. Я снова закурил.

–– Так да…нормально. Я не знаю, он мне сам так сказал…Но. И Ирка мне говорила, так что я знала…

Временами я почти ловил смысл их разговора. Наконец ей надоело.

–– Ладно давай, а то холодно, я же на улице…Но, все…, – внимательно посмотрела на желтоватый экран и сунула телефон обратно в сумочку.

–– Дай мне еще сигарету, – попросила она

–– Может, пива? – немного осторожно спросил я.

–– У тебя деньги есть?

–– Немного еще есть, то что осталось.

–– Добавить тебе? Пошли тогда ко мне, а то холодно…

Я купил три литра пива, каких-то сушеных рыбок, и мы пошли.

–– Кто звонил-то?

–– Подруга.

–– Ты где живешь?

–– Тут…

Я спросил, как ее зовут, но сразу позабыл имя. У меня ужасная память на имена! Пару раз она оступалась, так что я ловил ее за руку. Проспект оставался за спиной, и мы углублялись в темные дворы. Оказалось, что она живет тут же, в нескольких десятках шагов.

Мы свернули к темневшей двери подъезда, за которой горел свет и было несказанно тепло. И стали подниматься вдоль темно-зеленых стен, выбеленных по верху известью. Я то и дело ощущал как она мощно опиралась на меня, когда теряла равновесие. Я звонко расстегнул молнию куртки и достал платок.

На четвертом этаже она захотела отдохнуть, мы остановились, я опять полез за сигаретами, держа в другой руке пакет. Видимо усталость все сильнее накатывала на нее. Она, сделав ко мне крохотный шажок, вдруг уткнулась лбом в мою грудь и так застыла, чуть не опрокинув меня на стену. И моя рука не без удовольствия наконец коснулась ее волос, удивительно ароматных.

–– Ты сейчас уснешь…, – сказал я.

Она подняла на меня глаза, поцеловала отчего-то в подбородок, и мы снова стали подниматься. Помню охватившее меня волнение, когда, звякая ключами, она открывала крепкую деревянную покрытую лаком дверь с тонкими удлиненными цифрами «3» и «9». В потолке зиял черный квадрат, ведущий на чердак; мы вошли.

–– Тише, – прошептала она и зажгла невероятно громким щелчком свет в узкой прихожей.