Письмо к моей дочери

Садясь за очередную работу, я всегда чувствую неуверенность, несмотря на все мои свершения. Приходит мысль: так-так, вот сейчас-то все поймут, что я шарлатанка, что я на самом деле не умею писать – не умею писать достойно. Я уже готова все бросить, а потом вытаскиваю чистый блокнот, смотрю на пустую страницу и думаю о том, сколько у меня поводов быть благодарной судьбе.

Да, судно моей жизни плывет не по самым тихим и приветливым водам. Сложные дни моего бытия порой несут в себе радость и надежду, а порой не несут. В ненастные и в погожие дни, в изумительные и в одинокие ночи я неизменно испытываю благодарность. А если нужно предаться унынию, на это всегда есть завтра.

Сегодня же я благодарна судьбе.

12. Боб и Декка

Боб Трехафт и Декка Митфорд были одной из самых изумительных пар, которые мне довелось знать. Он был юристом-радикалом – человеком с железной волей и костяком настолько хрупким, что однажды после удачной защиты «Черных пантер» Хью Ньютон на радостях его обнял и сломал ему три ребра.

Декка была писательницей – в книге «Почести и бунтари» она рассказывает о том, как выросла в семье английских аристократов и стала коммунисткой.

В следующей своей книге, «Американский образ смерти», она бросила вызов американскому похоронному бизнесу и заставила его измениться.

Я приняла предложение прочитать лекцию в Стэнфордском университете. Чтобы повидаться с Деккой и Бобом, решила задержаться там на выходные.

В первый наш вечер Боб сказал, что раз в месяц в местном ресторане повторяют меню французского бистро, причем принимают всего по два заказа на столик. Добавил, что кормят очень вкусно и затея пользуется такой популярностью, что столики бронируют заранее, за два-три месяца.

Декка попросила Боба позвонить владельцу заведения Брюсу Маршанну и сказать, что к ним приехала близкая подруга, писательница из Нью-Йорка. Боб вернулся, улыбаясь от уха до уха: столик нам забронировали.

Когда мы уселись за столик, шириной чуть больше тарелки для горячего, к нам подошел владелец ресторана. Он обратился ко мне:

– Жена моя так обрадовалась вашему приезду – вы же с ней близкие подруги.

Поблагодарив, я первым делом спросила: а откуда она узнала о моем приезде? Он ответил: со слов Боба Трехафта. Тот меня даже описал.

Тогда я задала вопрос про его жену. Брюс ответил: он женат на Мэрилин Маршал. Я мысленно пробежалась по списку имен. Не знала я никакой Мэрилин Маршал.

Он понял, что я в замешательстве, и рассмеялся над собственным недомыслием:

– А, ну как же я не сообразил: когда вы водили дружбу в Лос-Анджелесе, фамилия ее была Грин.

Я действительно знала в Лос-Анджелесе одну семью по фамилии Грин, вот только Мэрилин среди них не было. Он рассмеялся снова, вытащил из кармана бумажник. Раскрыл, протянул мне.

– Вот фотография Мэрилин.

Можно сменить фамилию и место жительства, но черты лица без капитальной пластики не сменишь. Я торопливо взглянула на фотографию. Эту женщину я видела впервые в жизни.

Улыбнувшись, я произнесла:

– Ну конечно, Мэрилин Маршал. Отлично выглядит.

Брюс одарил весь наш столик улыбкой гордого жениха.

Когда мы уже уходили, Брюс перехватил нас у дверей.

– Мэрилин звонит, хочет поговорить с вами.

Я крепко прижала трубку к уху в надежде, что голос окажется хоть слегка знакомым.

– Алло, – произнесла я, а потом испытала тяжкое разочарование. Узнать голос мне не удалось.

Мэрилин спросила:

– Ты чего делаешь в Калифорнии? Чего мне не написала, что будешь в наших краях? Жалко, я далеко живу, а то прямо сейчас приехала бы в ресторан.

Я торопливо вставила:

– Нет, мы уже поужинали. Может, завтра? Приезжай к часу на обед к Декке Митфорд и Бобу Трехафту. Я киш испеку.

Она ответила:

– Буду обязательно.

Когда я сказала Декке, что без ее присутствия мне не обойтись, она откликнулась:

– Да ни за что в жизни.

Я спросила:

– И о чем мне с ней говорить?

Декка ответила:

– Ты же киш испечешь, вот о нем и говори.

Я поставила киш в духовку и попыталась представить себе события двух следующих часов.

Ровно в час позвонили в звонок, я открыла дверь женщине, которую видела впервые в жизни. Она была миниатюрной, привлекательной, а на ее лице застыло глубокое удивление.

– Привет, как дела? – спросила она.

Я ответила:

– Отлично. А у тебя? Входи.

Она вошла.

Я сказала, что киш готов; она ответила, что и она тоже. Мы сели за стол, отчетливо сознавая, что обе понятия не имеем, кто перед нами и как теперь выпутываться из этой неловкой ситуации.

После обеда мы долго обсуждали рецепт приготовления киша. Налили вина, перешли в гостиную.

Мэрилин сказала:

– Угадай, кого я видела в Тахо!

Я ответила, что вряд ли угадаю.

Она сказала:

– Чарльза Честната. Причем он сделал вид, что меня не узнал.

Она, видимо, решила все-таки выяснить, окажется ли это имя знакомым или незнакомым вовсе. Я оказалась не такой смелой. Просто промолчала.

Мэрилин продолжила:

– Я с ним заговорила, а он все бросал на меня вопросительные взгляды. Ну, думаю, ты и сволочь. Мы же с тобой так вкалывали по ходу его кампании.

Я опять ни гу-гу.

Мэрилин добавила: