Письмо к моей дочери

– Я к нему подошла и говорю: ну-ну, давай, делай вид, что не узнал меня, вот погоди, увижу я Луизу Мериуэзер.

Ага. Вот я и получила ответ на свой вопрос.

– Мэрилин, мне очень неприятно тебе об этом говорить, но я не Луиза Мериуэзер.

Она выпалила:

– Да я и сама это подозревала! Я вчера твой голос по телефону не узнала. – Она теперь стояла посереди комнаты. – А когда ты открыла дверь, я подумала: нет, это не Луиза – вот разве что она сделала с собой что-то уж совсем радикальное.

Я спросила:

– А почему ты подумала, что я Луиза?

Мэрилин ответила:

– Брюс мне сказал, что Боб Трехафт сказал ему, что ты, Луиза, приехала к нам из Нью-Йорка, а муж прекрасно знает, как хорошо я к тебе отношусь – в смысле, к Луизе. – Тут она спросила: – Скажи наконец, кто ты на самом деле.

Я ответила:

– Майя Анджелу.

Мэрилин откликнулась:

– Ах ты черт, ну ладно, я пойду. Прости, пожалуйста.

Я в ответ:

– Нет, подожди, давай исходить из того, что это просто такой новый способ знакомиться. Давай разберемся, что произошло.

Она мне:

– Боб позвонил Брюсу, надеялся достать столик. Сказал, что к ним приехала приятельница, писательница-афроамериканка из Нью-Йорка. Брюс спросил: «Высокая?» Боб ответил: «Шесть футов».

Луиза Мериуэзер шести футов ростом, чернокожая, да еще и писательница.

Брюс ему на это ответил:

– Так она же близкая подруга моей жены.

По всей видимости, они считали, что в Нью-Йорке одна-единственная чернокожая писательница шести футов ростом.

Мы с Мэрилин добродушно посмеялись над мужчинами, которые всегда все знают, и над собой – это надо же так искусно прикинуться, что мы не чужие люди, а давние знакомые.

Оказалось, что она психолог и писатель. Я сразу ощутила с ней душевную близость. Она обладала умом, чувством юмора и твердой волей – и стала моей подругой, в том числе и в совершенно неожиданном смысле.

Любимый мой брат Бейли тогда не на жизнь, а на смерть сражался с героином. Битва была в самом разгаре, однако он сказал мне, что искренне стремится навеки покончить с наркотиками. Я предложила оплатить ему лечение у двух ведущих чернокожих психологов из нашей округи, однако он отказался.

Я рассказала ему про Мэрилин Маршал, он купил одну из ее книг, прочитал. В этом весь Бейли – никакие наркотики не могли помешать ему добросовестно выполнить домашнее задание. Сказал, что хотел бы с ней познакомиться.

Я рассказала про это Мэрилин, она согласилась с ним встретиться – не как с пациентом, а как с братом подруги. Связавшись с Брюсом Маршалом, я договорилась, что Бейли будет обедать и ужинать у него в ресторане. Может привести одного гостя и просто подписать счет. О том, что он не сам платит, знать будем только Брюс, Мэрилин и я. Бейли нередко захаживал в ресторан и иногда беседовал с Мэрилин Грин Маршал.

В результате целый год мой брат не употреблял наркотиков. А я была от всей души признательна двум незнакомцам, с которыми нас свело забавное недоразумение. Для себя я усвоила, что за незнакомым лицом порою скрывается будущий друг.

13. Селия Круз

Существуют творцы, которые принадлежат всем людям – всегда и повсюду.

В списке таких певцов, музыкантов и поэтов – Давид-псалмопевец из Ветхого Завета, Эзоп-рассказчик, Омар Хайям – воздвигатель шатров, Шекспир – бард из Эйвона, Луис Армстронг – нью-орлеанский гений, Ом Калсум – душа Египта, Фрэнк Синатра, Махалия Джексон, Диззи Гиллеспи, Рэй Чарльз…

Перечислять эти имена можно, пока не кончится дыхание, однако имя Селии Круз, великой кубинской певицы, будет всегда выделяться среди них как имя, принадлежащее всему человечеству. Ее песни на испанском языке исполнены сострадания к человеческой душе.

Впервые записи Селии Круз я услышала в начале пятидесятых, и, хотя я неплохо говорила по-испански, а мелодии мне очень понравились, мне сложно было переводить тексты. Я отправилась собирать все доступные сведения о Селии Круз и выяснила, что, если я надумала стать ее преданной поклонницей, придется усерднее учить испанский. Я так и поступила.

Заручившись помощью брата Бейли, жившего в Нью-Йорке, я разыскала все ее пластинки и все журналы, в которых упоминалось ее имя. Я свободнее заговорила по-испански. Много лет спустя, когда я работала с Тито Пуэнте, Вилли Бобо и Монго Сантамарией, я вполне справлялась и с выступлениями на сцене, и с разговорами с ними за кулисами.

Я начала петь на сцене, однако пение мое оставляло желать много лучшего. Принимали меня в основном потому, что я изобретательно работала с ритмом. С некоторыми из этих ритмов я выросла, другие почерпнула и целиком скопировала с пластинок Селии Круз.

Круз приехала в Соединенные Штаты и выступала в нью-йоркском театре на Бродвее – я ходила туда каждый день ее гастролей. На сцене она будто бы взрывалась, представала чувственной и трогательно настоящей. От нее я научилась выкладываться на сцене до последней капли. И вот теперь, сорок с лишним лет спустя, я умудряюсь без всякой музыки, одним только голосом читать стихи и увлекать этим аудиторию. Подлинность, которая присутствует в моих выступлениях, я позаимствовала у Селии Круз.