Письмо с того берега

Крысы мешали нам спать всю ночь.

11 июня Вторник. Вчера мы преодолели двадцать пять верст. Теперь я расположился на хорошей квартире, пребываю в окружении друзей и, кажется, счастлив. Но сердце мое терзает неотступная тоска. В порыве злости я виню в этом свое тщеславие, но также не могу не понимать, что причина этой тоски в стремлении служить Отчизне, а не пребывать в праздности.

12-го июня. Среда. Главные силы Великой армии переправились через Неман и заняли Ковно. Наполеон перенес туда свою главную квартиру. В нашей главной квартире, конечно, ожидали этой переправы, но никак не предполагали, что Наполеон предпримет ее так скоро и успеет переправить огромную массу войск в несколько часов.

13 июня Четверг. Во всех ротах полка, был прочитан Высочайший приказ и письмо Государя к фельдмаршалу графу Салтыкову.

Слова приказа ободряющим образом повлияли на дух всего войска. В них заключалось все, что нужно русской душе. Борьба готовилась на смерть. Роковой час настал, – война началась.

Флешбэк № 2

Письмо Мишеля Шарбонье, капитана La Grande Armée

Июнь 1812 год

Мой драгоценный друг Эмилия! Меня тревожит то, что я не получаю от вас вестей. Напишите мне хотя бы страницу о тех приятных вещах, которые наполняют моё сердце радостью и умилением.

Теперь спешу рассказать о себе и своих приключениях. Несколько дней назад в лагерь примчалась почтовая карета, запряженная шестеркой лошадей, которые с трудом держались на ногах от усталости. В сопровождении были всего несколько гвардейских стрелков.

Из кареты вышел сам Наполеон, и к нему тотчас подвели лошадей. На одну из них сел сам император, на другую полковник. Служить проводником был назначен я.

Мы тотчас поскакали на берег Немана, где император выбрал место для переправы. Полковник доложил ему, что я сам производил в этом месте рекогносцировку и хорошо знаю окрестности. Наполеон спросил меня, есть ли броды, через которые можно пройти, и где находятся главные силы русских. Я понял, что император желает знать, свободна ли дорога на Вильно[7].

По возвращении в лагерь, я заметил перемену в настроении императора. Он был весел, и его несомненно удовлетворяла мысль о сюрпризе, который был уготован русским.

В ночь на двенадцатое июня мы перешли Неман, и я имел честь быть одним из первых, кто высадился на неприятельском берегу.