Письмо с того берега

– Позвольте представить мою помощницу. – Он намеренно не назвал имен, и мысленно прикидывал, как узнать имя самой хозяйки.

Но она сама ему помогла:

– Приятно познакомиться, Светлана Васильевна.

Богдан Апостолов взялся за ручку и, делая вид, что ее расписывает, несколько раз черкнул по бумаге. Потом снова заговорил:

– Теперь нам с вами предстоит восстановить кое-какие детали. – Он взглянул на Элину, и та положила на стол старинную открытку. – Это принадлежало вашему супругу?

Светлана Васильевна приложила к глазам очки, висевшие на груди, и вгляделась в открытку.

– Как же, помню. Муж нашел ее в сундучке.

Богдан тревожно поглядел на Элину и проронил:

– Пожалуйста, уточните.

– Долгая история, – женщина простодушно махнула рукой.

– А мы никуда не торопимся, – сообщила Элина.

– Два месяца назад мы с Иосифом наконец присоединили к квартире часть чердака. Три года ждали разрешения, и вот наконец свершилось. Нам помогло лишь то, что изначально лестница была в проекте дома и проходила на чердак из нашей квартиры. Таким образом, мы не нарушали ни градостроительные нормы, ни закон о памятниках архитектуры. Наш юрист все вывернул так, что мы проводим частичную реставрацию здания. Иосиф был счастлив как никогда. – Светлана Васильевна всхлипнула и смахнула рукой слезу. – Никак не могу смириться с тем, что его нет.

– Так что там про сундучок? – напомнил Богдан.

– Мы нашли его в перекрытиях перед отъездом Иосифа в Санкт-Петербург, когда нам устанавливали лестницу на чердак. Иосиф наскоро перебрал лежавшие в сундучке бумаги и взял с собой лишь эту открытку. Сказал, что большая редкость.

– В сундучке хранилось что-то еще?

– Какие-то бумаги. Я не смотрела.

Элина почувствовала, как в предвкушении тайны по всему ее телу разливается приятное тепло.

– Разрешите нам в него заглянуть?

Светлана Васильевна поднялась со стула и перед уходом предупредила:

– Ждите, я принесу. Сундучок в кабинете мужа.

Глава 15 Он все понимает

В три часа дня в кабинет Филиппова явился дежурный следователь Терехин.

– Что ж вы, ей Богу? Дело Файнберга до сих пор не закрыто? Кажется, ясно, что человек сам свел счеты с жизнью.

– Садитесь. – Сказал Филиппов, и это слово, произнесенное спокойным, ровным голосом, мгновенно расшелушило Терехина.

Он сник и послушно сел.

– Сейчас я задам вопрос. Прошу на него ответить. – Продолжил Филиппов. – Передавая мне материалы дела о гибели Файнберга, вы были честны?

– Я не понимаю…

– Повторю свой вопрос. Все ли документы и свидетельские показания вы передали мне?

– А разве бывает по-другому? – Терехин отвечал так, словно защищался от заведомо несправедливых претензий.

– Бывает. – Сказал Филиппов. – И вы поступили именно так.

– Это неправда!

– В деле была вторая свидетельница. Вы говорили с ней, но мне почему-то об этом не рассказали.

Изображая задумчивость, Терехин потер подбородок, потом воскликнул:

– Ах эта! Ей нечего было рассказать, она ничего не видела.

– Врете! – В раздражении Филиппов бросил на стол ручку. – У меня есть показания свидетеля, что эта женщина была у подъезда в тот момент, когда выпал Файнберг.

– Уверен, что это была не она.

– Опять врете! Тот же свидетель видел, как вы говорили с ней в подъезде.

– Я был уверен, что это самоубийство! – Испуганный взгляд Терехина заметался.

– Мне нет дела до вашей уверенности. Вы совершили должностное преступление, и обязаны за это ответить.

– Я всего лишь хотел вам помочь!

– К черту таких помощников. Вас надо гнать из органов поганой метлой.

– Прошу не бросаться такими словами!

Филиппов взял стопку бумаг и выровнял их по краю, после чего спросил:

– Вы опросили ту гражданку?

– Мы поговорили, но она ничего полезного не сказала.

– Имя, фамилию записали?

– Элина Коган, – Терехин угодливо закивал. – Иностранная подданная. Ранее работала следователем в военной прокуратуре Израиля.

– Высокая, худощавая с каштановыми волосами? – спросил Филиппов.

– Так точно. У меня к ней сразу доверия не возникло. Одно слово – иностранка.

– Ее телефон записали?

Терехин снова закивал, но вдруг скис.

– Был телефон, но я потерял листок.

– Черт… Раззява, а не следователь… – тихонько выругался Филиппов и, повысив голос, спросил: – Что она рассказала?

– Говорила про какую-то открытку, которую нашла под ногами в такси.

– Поздравительную?

– Да вроде, старинную. И, якобы поэтому попросила таксиста, поехать к дому ее владельца.

– Предположим. – Согласился Филиппов. – Но эта гражданка была свидетелем гибели Файнберга. Неужели об этом она вам ничего не рассказала?

– Ну, почему… – Вспоминая, Терехин наморщил лоб. – Сказала, что он упал.

– Это все? – Ивана Макаровича буквально разрывало от злости.

– Вроде бы все. Но я ей не доверял.

– Напрасно. – Сдержанно проронил Филиппов. В этот момент на его столе зазвонил телефон внутренней связи. Он снял трубку. – Слушаю.

В процессе недолгого разговора у него сменилось выражение лица, прежде – недовольное теперь оно выражало недоумение. Записав что-то на перекидном календаре, он положил трубку и посмотрел на Терехина:

– Как говорите, звали свидетельницу?

– Элина Коган, – ответил тот и уточнил: – А в чем дело?