Питер Пэн и Венди. Дети воды. Ветер в ивах

Когда они уже приближались к знакомому броду, Крот подвёл лодку к берегу, они подняли маленького Портли и высадили на берег, поставив его ножками на тропинку, наказали, каким путём ему идти, дали ему прощального шлепка и выгребли обратно на середину реки. Они видели, как маленький зверёк шёл по тропинке довольный и важный. Они наблюдали за ним, пока не увидали, как его мордочка вдруг поднялась и походка вперевалочку перешла в лёгкий бег, сопровождаемый радостным визгом и вилянием. Взглянув вверх по реке, они увидели, как дядюшка Выдра вздрогнул и поднялся с отмели, где, сгорбившись, ждал с упорным терпением, и услышали его радостный, удивлённый взлай, когда он кинулся от ивовых зарослей к тропинке. Тогда Крот ударом весла развернул лодку и предоставил течению нести их, куда ему будет угодно, потому что их трудные поиски счастливо завершились.

– Я чувствую себя как-то странно утомлённым, Рэт, – сказал Крот, облокачиваясь о вёсла, в то время как лодка сама скользила по течению. – Ты скажешь, потому, что мы всю ночь не спали. Но ведь мы часто не спим по ночам летом, и ничего. Нет, дело не в этом. У меня такое чувство, точно мы испытали нечто удивительное и даже страшное, а вместе с тем ничего не случилось.

– Или что-то удивительное, и прекрасное, и красивое, – пробормотал дядюшка Рэт, откидываясь назад и закрывая глаза. – И я тоже, Крот, смертельно устал, как и ты, просто смертельно устал. Хорошо, что нам нужно плыть вниз по течению, оно доставит нас домой. Хорошо чувствовать, что солнышко снова прогревает прямо до костей, правда? И слушать, как ветер шелестит в камышах!

– Это как музыка, музыка в отдалении, – сонно кивнул Крот.

– И я так же думаю, – пробормотал дядюшка Рэт медленно и вяло. – Танцевальная музыка, которая звучит не переставая, но у неё есть слова, она переходит в слова, а потом опять – обратно, я иногда их даже различаю, а потом она снова – танцевальная музыка, а потом – только мягкий шёпот камышей.

– Ты слышишь лучше меня, – печально заметил Крот. – Я совсем не слышу никаких слов.

– Погоди, я попробую их тебе пересказать, – пообещал дядюшка Рэт ласково. – Вот мелодия опять превращается в слова, тихие, но понятные:

Чтобы светлая чистая радость твоя
Не могла твоей мукою стать.
Что увидит твой глаз в помогающий час,
Про то ты забудешь опять!

Теперь камыши подхватывают: «Забудешь опять – забудешь опять», они вздыхают, и слова переходят в шелест и шёпот. А вот опять голоса возвращаются:

Прихожу, чтоб не мучился ты,
Я пружину капкана сломать.
Как силок твой я рву, видишь ты наяву,
Но про то ты забудешь опять!

Крот, греби поближе к камышам! Очень трудно понимать, и с каждой минутой слова звучат всё тише:

Я целитель, я помощь, я друг,
Вам не надо заблудших искать.
Отыщу, исцелю, обсушу, накормлю,
Но прошу вас: забудьте опять!

Ближе, Крот, ближе! Нет, бесполезно, песня превратилась в шелест камыша.

– А что же эти слова означают? – спросил Крот, недоумевая.

– Этого я не знаю, – сказал дядюшка Рэт просто. – Я тебе их передал, как они достигли моего слуха. Ах! Вот они снова звучат, на этот раз ясно, отчётливо…

– Повтори их, пожалуйста, – попросил Крот, терпеливо прождав несколько минут и уже задрёмывая на жарком солнышке. Но ответа не последовало. Он оглянулся и понял причину молчания. Со счастливой улыбкой на лице и точно к чему-то прислушиваясь, утомлённый дядюшка Рэт крепко спал на корме.

Глава восьмая Приключения мистера Тоуда

Когда мистер Тоуд оказался в сырой и зловонной темнице, он понял, что весь мрак средневековой крепости лежит между ним и внешним миром, где сияет солнышко. Там пролегают великолепные мостовые, где он ещё так недавно бывал счастлив и развлекался, как хотел, словно приобрёл в безраздельную собственность все дороги Англии! Он бросился на пол ничком, зарыдал и предался самому чёрному отчаянию.