Пламя

Иррациональная ярость охватила Джима. Он был столь несведущ в девичьих повадках и столь возмущен тем, что «его девушка» (а именно таковой он ее и считал) могла обратить внимание на другого мужчину, что ревность в буквальном смысле застлала ему глаза. Он и думать ни о чем другом не мог, кроме как об уничтожении соперника. Прожигая взглядом ненавистный затылок сидевшего впереди парня, он лихорадочно вызывал в памяти образы позвоночника и узелков нервных волокон. Нервный поток должен остановиться, должен, должен остановиться. Спустя пару минут курчавая голова упала на плечо Хелен, а затем и все тело повалилось вперед.

Убийца поспешно поднялся со своего места и повернулся спиной к зарождающейся суматохе. Словно и не замечая случившегося несчастья, он покинул автобус.

Оставшуюся часть пути Джим проделал пешком, мысленно все еще празднуя свой триумф. Но мало-помалу исступление сошло на нет, и он проникся осознанием того, что только что стал убийцей. Он срочно напомнил себе: в конечном счете нет никакого смысла чувствовать себя виновным, ведь нравственность — не более чем суеверие. Но, увы, чувство вины, ужасной вины не давало покоя, — вины тем более тяжкой, что он ничуть не опасался того, что его поймают.

По мере того как один день сменялся другим, Джим метался между тем, что представлялось ему «иррациональной» виной, и опьяняющим триумфом. Мир в самом деле лежал у его ног — оставалось лишь правильно разыграть карты. К несчастью, чувство вины по-прежнему терзало его. По ночам он долго не мог уснуть, а когда наконец засыпал, то видел одни лишь кошмары. Днем опытам мешали фантазии о том, что он продал душу дьяволу. Сама эта мысль была столь глупой, что приводила его в бешенство, и однако же избавиться от нее никак не удавалось. Он начал довольно-таки сильно выпивать, но быстро понял, что алкоголь понижает психокинетические способности, поэтому решительно порвал с этой привычкой.

Другой возможной формой избавления от этой всепоглощающей вины являлся секс, но он почему-то не мог заставить себя предстать перед Хелен. Он иррационально боялся ее, хотя самой девушке, вероятно, было невдомек, что он убил ее любовника.

В конце концов они случайно пересеклись на улице. У него не было ни малейшей возможности избежать этой встречи. Ему показалось, что Хелен выглядит изнуренной, но она улыбнулась ему и даже предложила поболтать за чашечкой кофе. Раздираемый страхом и вожделением, он согласился, и вскоре они уже сидели в кафе. После парочки тривиальных ремарок она сказала:

— Ты должен меня успокоить! Недавно я пережила ужасный удар. Ехала в автобусе с братом, который три года жил в Африке, и мы как раз разговаривали об этом, как он потерял сознание и почти тотчас же умер. А выглядел таким здоровым! Говорят, причиной был какой-то новый вирус в спинном мозге. — Заметив, что Джим смертельно побледнел, она воскликнула: — Что с тобой? Уж не собираешься ли и ты умереть у меня на руках?

Быстро овладев собой, он заверил ее, что причиной этой внезапной слабости стало лишь его крайнее ей сочувствие. Ведь он так ее любит! Разве могла ее беда оставить его равнодушным? К его облегчению, Хелен, судя по всему, вполне удовлетворилась этим объяснением. Она даже наградила его — впервые за все время их знакомства! — той пылкой улыбкой, которую он видел на ее лице тогда, в автобусе.

Приободрившись, Джим решил ковать железо, пока горячо. Он сказал, что на все ради нее готов; они обязательно должны встретиться снова! И если ей все еще интересны его опыты, как-нибудь он продемонстрирует нечто действительно захватывающее. Они договорились съездить за город в ближайшее воскресенье. Про себя он уже решил повторить для нее трюк с автомобилем.