Пламя и ветер

Марта чувствует это по лицу носатенькой Жофии, читает во взгляде ее мужа, который так галантен с ней. А Луизин муж и не скрывает того, что ему хочется поострить насчет супружеской постели. Марте стыдно и страшно.

Она то думает о Гарсе, то ее преследует воспоминание детства — сарай во дворе у Чешпивы, заголенная Кристинка и Сватомир со спущенными драными штанишками, — преследует мучительно и неотвязно, словно какой-то хулиган кричит ей мерзкие, гнусные слова. Хочется заткнуть уши, с каждой минутой становится хуже, даже тошнит. О господи, с кем же поделиться своей болью? Тогда, после поцелуев Петра, она бросилась в воду... Только Гарс мог бы исцелить ее. Кинуться бы тебе, Франтишек, на шею и выплакаться! Если бы ты тогда пришел в рощу, я ушла бы с тобой куда хочешь, как-нибудь мы прокормились бы, родился бы у нас прелестный ребенок...

Коваржик заметил, как бледна Марта, и попытался развеселить ее старыми анекдотами, которые у него всегда были в запасе.

— Иожка, что-то ты слишком ухаживаешь за моей сестрой. — Луиза толкнула его в бок. — Сегодня я тебя прощаю, по случаю свадьбы ты выпил лишнего. Но берегись, не перепейся, мы еще не скоро встанем из-за стола. А то сам пожалеешь — завтра не сможешь вспомнить всех сегодняшних анекдотов.

— Нет, прекрасная Луиза, я всегда помню, о чем был разговор. Всегда, моя дорогая, — ответил он с насмешливой искоркой в глазах и галантно поклонился.

За столом все время ели и пили, особенным аппетитом отличалась Славка. А когда сели ужинать, то пили больше, чем ели, вся еда оставалась на тарелках. Даже трезвенник Ладислав взялся за рюмку, его примеру последовали Славка и Жофия. Берка сидел у стола и большими глотками отхлебывал пиво.

— Представьте себе, этот Лоос в шестьдесят пять лет имел ребенка, — воскликнул жених. — Женился во второй раз на тридцатипятилетней и подарил миру сына, который сейчас уже кончил гимназию и учится на первом семестре медицинского факультета. За такую прыть я его и пригласил!

— Что ж ты нам сразу не сказал, мы бы его еще больше уважали, — закричал Коваржик, и все, кроме Марты и Елены, захохотали и поглядели на невесту.

Берка встал и хотел выйти, но пошатнулся и упал.

«О господи, не перепился ли он? — ужаснулась про себя Елена. — Какой срам!»

— Ничего, ничего, Франци только споткнулся, — захохотал Войтех Лихновский. — Это случается в самых лучших домах.

— Ну, хватит, пиво кончилось, теперь будем пить черный кофе, — объявила Луиза.

— Будем пить вино, дорогая свояченица. Здесь распоряжается хозяин дома, а это я, — решительно сказал жених. — Вина у меня хватит, я мог бы открыть оптовую торговлю. Но кофе, конечно, будет тоже. И песни!

Егерь тотчас же запел, простирая руки к Луизе:

Мы только раз живем на свете...

Гости подхватили, в том числе и Берка, уже вернувшийся в комнату:

Как роза, юность отцветет,
нас годы старостью отметят,
никто былого не вернет...

2

От шума и табачного дыма у мамаши Ержабковой так разболелась голова, что она уже не могла совладать с усталостью. Луиза и Елена уложили ее в постель, комнатке рядом со спальней новобрачных. Елена тоже решила спать там.

— Ничего не поделаешь, свадьба, — мрачно сказала Луиза. — Обязательно все перепьются. И мой тоже.

— А Франци обещал только пригубить! — чуть не плача сетовала Елена.

— А Ладислав-то со Славкой! — вздохнула мамаша. — Сколько было разговоров, что, мол, они оба трезвенники. А теперь, гляжу, пьет и он и она. Ну, придется им простить, — свадьба бывает раз в жизни. А Марта не пьет, это очень хорошо. Уж как я боялась, как бы чего не вышло, девочки. Боялась, признаюсь вам. Сами знаете, по ночам не спала. До последней минуты не была уверена...

— Вот видите, мамаша, не будь меня, Марта не стала бы богачкой. Я уверена, что теперь вы тут, у нее, навсегда останетесь, да и Елене она кое-чем поможет, той это понадобится.

— Мне помогать? Вот уж не нужно! А если бы и нужно было, так ведь у Марты ничего своего нет. Помочь может только он, а уж от его помощи избавьте, Франци не согласится. Слышала ты, как он распоряжался насчет вина? Командует тут, как на плацу!

— Как бы он ни командовал, а ручаюсь, что Марта обведет его вокруг пальца и будет из него веревки вить. Он в ней души не чает. Да, да, он ей достанет хоть птичьего молока, — сказала мать.

Вдова и дочери шептались взволнованно и долго, потом наконец мать попросила Луизу и Елену пойти обратно к гостям, а ее оставить в покое. У нее голова кружится.

Пока дочери сидели с матерью, вино, которое все, кроме жениха, неумеренно пили, сделало свое дело. Под конец гости накинулись на коньяк.

— Настоящий французский! — воскликнул Коваржик, наливая учителю.

Он заметил грозный взгляд Луизы, рука у него дрогнула, и он пролил коньяк.

— Осторожно, каждая капля дорога! — гаркнул брат жениха.

Жених сделал вид, что не замечает коньячной лужицы.