Пламя и ветер

Единственным малознакомым гостем был пожилой аптекарь Лоос, никто, кроме жениха, не знал точно, откуда он — то ли из Табора, то ли из Собеслави. Станислав Лихновский из уважения к аптекарю, который дружил с его отцом, послал старику извещение о браке, и никак не ожидал, что Лоос явится на свадьбу. Его приезд не был приятным сюрпризом, особенно для Луизы. Но восьмидесятипятилетний старик, удивительно бодрый для своих лет, совсем не претендовал на особое внимание. После тостов он увел Луизиных детей в садик и там рассказывал им всякие легенды о поместье Лиховского — Старом Седле. Оказывается, на том месте, где сейчас находится Старе Седло, прежде стояла разбойничья крепость, ее обитатели держали много верховых лошадей, выезжали в окрестности и грабили. Однажды в этих краях появился Жижка со своим войском, разгромил разбойников, а крепость разрушил. Вот тогда-то на ее месте и поставили усадьбу.

Старик рассказывал и другие легенды. Луизе он очень понравился.

На свадьбе Луиза, разумеется, всем верховодила. Всюду она поспевала — и на кухню, и в большую залу, которая стараниями старой кухарки Лихновского Антонии — жены эконома Милиткого — и дворовых девушек ла превращена в гостиную. Луиза носилась с места на место, со всеми говорила, всех угощала, одного шутливо корила, другого хвалила.

О, это была женщина! Крепкие руки, пышный бюст, широкие бока, дай бог всякой! И уже заметно было, что она беременна. А с какой стати скрывать? Только дурочки стыдятся этого, говорила Луиза.

Мамаша помогала — и мешала — в кухне и всюду, где только можно. Она уже окончательно выбилась из сил и еле передвигала ноги. Луиза наконец рассердилась, насильно ее усадила в большое кресло у печки и велела сидевшим рядом Берке и Елене присматривать за мамашей и не позволять ей трогаться с места.

Бледная Марта, рассеянная и словно бы чем-то подавленная, то переводила взгляд со своего жениха на мужа Луизы и на других гостей, то глядела в окно, на двор, сад и луга, на уже пожелтевшую осеннюю листву.

— Куда ты глядишь, возлюбленная моя супруга? — обратился к ней Лихновский словами рыцаря из старинной пьесы.

В центре внимания, конечно, был он, статный мужчина с военной выправкой и манерами офицера, привыкшего командовать. Усы и волосы у него были явно подкрашены, и он казался моложе своего младшего брата, толстяка Войтеха.

«И все равно, — вместе подумали Елена и Берка, — Марта выглядит его дочерью, а не женой!»

— Куда ты все глядишь, Мартичка? — снова спросил рыцарь свою прелестную новобрачную.

— На стадо, что там пасется, на здешний пейзаж. Я все еще не могу привыкнуть, что теперь это мой дом.

Он увел ее к гостям, но Марта через минуту снова оказалась у окна, и стояла, как неживая, погрузившись в свои думы.

«Выходишь замуж за капиталы Лихновского», — сказал ей на балу Гарс, этот юноша с темными, загадочно блестевшими глазами под густыми бровями. Он резок, но сердце у него благородное.

Марта со все большей нежностью думала о нем. Франтишек обидел ее: в тот раз она до вечера ждала его в Лоучимской роще, хотя он сказал, что не придет. И не пришел! Никогда больше не придет! Невероятно! Неужели он никогда больше не остановится под ее окном?

И все потому, что она продалась за богатство, за легкую жизнь. За поездку в Италию! Она, которая когда-то воображала себя тургеневской Еленой Николаевной Стаховой, девушкой, свободной от мещанской морали, готовой покинуть дом ради великой, прекрасной идеи! Вот если бы Гарс пришел к ней тогда...

— Поговори же немного с мужем! — незаметно подтолкнула Марту Луиза. — Не напускай на себя мученический вид, словно свадьба для тебя пытка. Корчишь из себя страдалицу, будто ты здесь одна. Думаешь, этого не замечают?

— Как будто для тебя новость, что свадьба нисколько меня не радует. Это дело твоих рук и маминых. Думаешь, мне хочется в его постель, где уже перебывало бог весть сколько женщин? Та хорватка, с которой он тогда ехал в экипаже...

— Молчи, — оборвала ее Луиза. — Таковы все мужчины. Тебя ему было ждать, что ли? Вы же тогда еще не ли знакомы! Дура ты, не блажи, не мучайся зря. У Лихновского все это в прошлом, теперь он совсем другой человек. Ну, подойди же, поговори с ним по-хорошему!

— Отстань! — Марта чуть ли не замахнулась на сестру.

Но та решительно взяла ее за плечи, упираться было невозможно, и подвела к мужу. Он стоял в компании мужчин, — там были его брат Войтех, Ладислав и муж Луизы Иозеф Коваржик, — они, смеясь, беседовали, чокались, пили и снова наливали. Жена Войтеха, Жофия, стояла с ними и курила сигарету.

Верный Франци сидел с Еленой и мамашей и рассказывал о Будейовицах и своей новой службе.