Планета супербарона Кетсинга

На миг Вок забыл все вдолбленные на дорожке правила, зато всплыло выученное на татами. Упал спиной в грязь, зацепил голеностопом ногу и ударил свободной пяткой, кованым каблуком выше короткого щегольского сапога. Хрустнула кость, но тормоза не включились. Переворот в сторону, левая рука вверх – блокировать клинок противника, правой вогнать саблю снизу в живот. Остановило Вока непроизошедшее. Именно так – остановило то, чего не произошло, – левая рука не приняла удара. Готов был, заранее чувствовал боль, плевал на нее. Потом, когда вспоминал эту резню, понял – головастый растерялся. Мог ударить, покалечить, может, даже руку отрубить, но растерялся. Удара ногой не ожидал из лежачего положения. Не честно? Не по кодексу? Да к чертям кодекс, у нас, «на юге», в публику мечом тыкать не принято.

Но рассуждения были потом, сразу Вок выскочил из круга и бросился к товарищу фельдфебелю. Тот лежал в той же грязи, вокруг уже натекла лужа крови. Плохо соображая, что делает, Вок подсунул руку, попытался зажать рану, свести ее края вместе – куда там! Умирающий еще дышал, смотрел вверх, но уже ничего не чувствовал.

– В дом! Несите в дом!

Бесполезно, никто и не шевельнулся. Наверное, даже не поняли – зачем тащить в помещение какого-то солдата, если он и на улице прекрасно концы отдаст?

Навалилась усталость – действительно, зачем? Или он Парацельсом себя возомнил, зашив двух друзей суровыми нитками? Вок с трудом поднялся на ноги и, не оборачиваясь ни на мертвого уже солдата, ни на не менее мертвую «яркость», пошел в дом. На этот раз койка для него нашлась – хозяин уступил свою опасному гостю. А то, что постель несвежая, чужая – до того ли. Да и рухнул Вок не раздеваясь, только сбросив совсем измазанный грязью плащ и стянув подбитые железом рыцарские сапоги.

Проснулся поздно, совершенно не выспавшись. Народу в трактире осталось не много – то благородные господа спят подолгу, а у народа дел невпроворот. Трактирщик принес шмат невнятной пиши в корявой миске, Вок заглотил, не пытаясь почувствовать вкус.

– Где… – Он запнулся, не знал, как назвать погибшего товарища фельдфебеля. Не спросил имени, и вот стыдно.

– Слуга ваш при лошади, сейчас позову.

– Другой…

– Закопали уже, все сделали. Сэра благородного господина на телеге отправили, а вашего закопали. – Глаза трактирщика поблескивали то ли от гордости за свою расторопность, то ли в предвкушении хороших чаевых. Скорее всего, по обеим причинам сразу.

К столу подошел незнакомый солдат. Поклонился:

– Разрешите обратиться, сэр?

Сэр пожал плечами.

– Ваше сиятельство потеряли человека.

– Троих, – процедил Вок.

– Наверное, наймете другого, а я как раз без работы.

Понятно – свита уехавшего в телеге головастого. А почему, собственно, нет? Наемник служит тому, кто раздает монеты, а труп господина вряд ли продолжит выплаты. Вок кивнул и задумался. Мысль о смерти «вашей яркости» ничего внутри не колыхнула. Сколько раз слышал, что, убив человека впервые, положено испытывать муки, терзаться. Ни-че-го. Что товарища фельдфебеля подставил, совесть глодала. Хоть и не подставлял вовсе, не приказывал ни в трактире комнату требовать, ни во дворе за поединком следить, но глодала. А вот на тему приконченного собственными руками и ногами тоже подлого сэра совесть вообще никакого мнения не высказывала.

Тут же подумал – а ведь не в первый раз! Ведь дрался с вломившимися к барону разбойниками. Тогда было не до рефлексии, друзей спасал, врачом притворялся. Ну да, и Ролин, начавший забываться Ролин. Но его Вок не убивал по-настоящему. Почему сейчас нет реакции, нет того, что должен человек чувствовать в первый раз? Может, потому, что постепенно? Ролин не на его совести, почти. Разбойники – не до того было. Только вчера убил по-настоящему, сознательно, но ведь подлеца.

Соискатель места в свите так и стоял, ожидая ответа.

– Как зовут? – спросил Вок, опять устыдившись, что не знал имени погибшего вояки. И внутренне скривился от такой своей неожиданно проявившейся предусмотрительности.

– Маркс, – радостно отрапортовал соискатель, понявший главное – работу он получил.

Вок опять пожал плечами – без Маркса даже в космосе не обходится. Шутки отпускать, конечно, не стал, откуда местному тезке знать про земного экономиста? Вместо этого распорядился:

– Лошадь там, на конюшне. И этот… сопровождающий. В общем, выезжаем. – Имени выжившего солдата он, понятное дело, тоже не знал.

* * *

У выхода, рядом с транспортом, взнузданным и под седлом, стояла четверка: единственный оставшийся от старого состава солдат, Маркс и еще двое незнакомых. Маркс выскочил вперед:

– Сэр граф, – выяснить успел и титул. – Вы троих потеряли, так я подумал, они ведь бойцы надежные, поручиться за каждого могу.

Понятно, остатки свиты «вашей яркости». Но хитер жулик, один наниматься прибежал, побыстрее, чтобы не опередили. А выяснилось, что вакансий много, – вот и остальные, а он сам уже и ручается. Хитер, как… Да как осьминог! Вок усмехнулся найденному сравнению и махнул рукой – поехали.