Плавильная лодочка. Карагандинская повесть

А в доме Люки улыбается младенец Каспар, испуганные Ханна и девочки целуют ему пяточки. «Mamaje, er is den Paul soh ähnlich, des is soh?»27 – у девочек горят глаза, в них отразился дом в пожаре, дом-покойник, убийца. Ты родился, младенец? Еще нет, что вы, еще много добрых рук протянуто ко мне. Я появлюсь на свет, когда буду совершенно один.

* * *

1769.

Она как невеста ждала на ложе Люку.

Ты больно взял меня за ключицу и сказал: не смей.

Самое светлое окно открыто! Младенец Каспар лежит рядом с трехмесячной дочкой Люки и Ханны. У ног их бегает другая дочка, полуторагодовалая Эфа. Они обе родились после Пауля, чтобы залатать дыру от него, но так не бывает. Люка радовался, что вслед за их Урсулой у брата родился долгожданный первенец – Зигфриды врастали в Гларус. Росло дерево, пели его пальцы. Каспар был очень похож на Пауля.

Ханна не надышится на мальчика. Сын! Сыночек! Мать троих детей, она как невеста ждала на ложе Люку, целовала ему руки, гладила его длинные белокурые волосы, собранные в хвост, литые аккуратные плечи. Конечно, она хотела не дочку, а именно сына, и даже имя ему приготовила – Пауль. Страшная участь ждала бы это дитя – жить чужой жизнью. Не дал Господь ему родиться. Когда к ее измученным глазам поднесли новорожденную девочку, она с укоризной посмотрела на мужа. Тот сидел вдалеке, больше, чем Ханна, уставший от ее непростых родов. Через год с небольшим снова родилась дочь.

А тут мальчишка с другим именем, племянник мужа, сиротка. Сын. Это нежданное материнство придало ей силы. «Awer nich tu hast ihn gebääre, Hanna»28, – изумляются соседки. «Doch, isch»29.

Люка тоже рад. И тому, что Ханна так приняла сына его погибшего брата, и тому, что в доме теперь есть сын. Ханна хорошеет. Помнишь, Люка, мы ходили после свадьбы к посаженной матери, и она накормила нас Glückssuppe30. Ты набирал в ложку картошку и морковку из своей тарелки и клал мне в рот. Молодые, мы хохотали до упаду – кто, кто из нас будет счастливее другого? Кто съест больше счастья? Не в ту ли ночь мы зачали с тобой Пауля? Когда он ушел, я билась головой о стену и кричала, что всегда была доброй прихожанкой, а Господь так жесток ко мне! Ты больно взял меня за ключицу и сказал: не смей. Я запрещаю тебе, женщина. Послушай меня. Люди, которые ждут благодарности за свои добрые поступки, хитры и эгоистичны. Я сторонюсь их. Будьте человечны, отзывчивы, и тогда будете порой по-настоящему счастливы. Ты ждешь благодарности Божьей? Он должен быть тебе благодарен за то, что позволил обратиться к Нему с молитвой? За то, что даровал тебе жизнь? Еще за что Он обязан благодарить тебя? Опомнись. Я и сам грешен, кричал на Небо. Ханна, жена моя, ты человек сочувствующий и человек дарующий, ты поддерживала меня в самых трудных ситуациях, но, если ты будешь роптать на Бога, я уйду. Ты занята в поле, на гумне, за ткацким станком, прялкой, у колыбели, у печи, иди и выполняй работу молитвы, трудолюбивая пчела. Не будет нам с тобой оправдания в обвинении Господа.

Как и нет никому оправдания в не-участии. Его просто нет. Увидел горе – помоги. Ты не живешь в минуты не-сострадания, если проходишь мимо страждущего. Перестаешь быть человеком.

Каспар сияет. Довольный, он сосет левую грудь Ханны, а Урсула правую. Столько солнца льется в окно! Люка строит новый дом на месте сгоревшего дома брата. Тяжесть его сердечной мышцы после гибели брата никогда не обретет былую легкость, но маленький Каспар бережно держит отцовское сердце, любуясь им, пряча в своей колыбели.

* * *

1914.

Бросьте мне с неба лодку, пусть она вывернется наизнанку в воздухе и упадет на днище! Пусть упадет на живот!

Как кусок почвы, ангел встает и уходит в проем неба.

Если с одного берега реки окликнуть своего родственника на другом берегу, он ответит из окон храма, колокола которого на речном дне беззвучно плачут в разлуке со слышащим.

То Волга. А Кривой Торец шумит, неширокий: он то каменный, то неторопливый. Горюет раскаленное дно, уснули берега.

Украина – жирная земля. Она умеет рожать красивых людей.

Как куколка на указательном пальце, Роза бойкая и заметная. Небольшого роста, круглолицая, в толстую косу заплетены длинные черные волосы. Именно ей, любопытной, достается плеткой от батьки Махно, проскакавшего по улице и от нечего делать стеганувшего попавшуюся под руку девчонку. Удар его плетки еще тает в воздухе, плечо горит, а Роза, стиснув зубы, бежит вслед за всадником, словно прося еще под раздачу. Но он уже исчез. Воздух, тень окрика, угасший свист плетки. Каменные перекаты.