Плавильная лодочка. Карагандинская повесть

Незнакомый город для Йоханны начинается с особой формы отдыха – быть наедине с собой в многолюдье. Она одна. Новые люди рядом как дно в мелком водоеме, к которому можно прикоснуться, а можно просто плыть, не заботясь о безопасности. Быть может, дна давно не достать, и они не ответят на ее приветствие? Увы, остаться одной значительно сложнее, чем общаться. Но и значительно интереснее. Йоханна надеялась, что выходных с Юлианом ей хватит надолго, можно будет пить и пить их драгоценные капли. Но, увы, уже через десять часов после расставания она сильно тоскует по нему, часто смотрит в мобильный, благо Юлиан щедр на сообщения и не играет с ней в молчание.

В воскресенье Гисен погружен в целительную тишину (казалось, жителей здесь почти нет, ни звука, лишь колокольный звон внезапно охватывает город с высокой башни), но с понедельника оживает. Он не игрушечный, как некоторые другие немецкие города. Прогулки по Гисену словно создают вокруг человека воздушную подушку. Город небольшой и понятный. С чистым воздухом. Со своим пешеходным Арбатом. Неожиданный. То встретится железный мост, то тоннель, а в нем узкая речка, поросшие мхом ступени. То городская скульптура обступит тебя, как группка живых людей. То фонтан стеной струй упадет перед тобой с моста ночью.

* * *

2001.

Соборы и башни не принадлежат здесь городу.

Красная гусеничка городского трамвая.

Но сказочных чудес от Гисена не ждешь. Телефон замолкает. Нет, все его функции работают, только Юлиан офлайн. Может, дело в городе? Другое дело – Фульда, с ее стреловидными, летящими в небо соборами, они здесь словно на цыпочках. Когда утром на город опускается туман, дома и площади еще видно, а самый высокий собор похож на висящий над городом призрак. В Фульде Юлиан всегда был рядом. Был он рядом с Йоханной и в Халле. Соборы и башни не принадлежат здесь городу. Они нездешние. Город и эти высокие пришельцы откликаются на разный зов. Халле скорее голос, чем слух; а его храмы – слух. Тиканье сердца для слабовидящих на светофоре, шуршание под ногами неожиданного мелкого щебня перед рестораном, Flammkuchen75 в руках шумного официанта – это Халле. А колокольный звон, рассыпавшийся ввысь, а не на землю, и ты с задранной к небу головой – это их Gehör76 и твой Ruf77, окликай и будешь услышан, ведь ты внутри органа слуха, среди золотых молоточков и наковаленок, тебя слышат как никогда. Красная гусеничка городского трамвая настороженно изогнулась у подножия башни.

…Эта общая их дрожь, когда Юлиан встречает ее после разлуки, в аэропорту, на вокзале, в метро, улыбается, сразу берет за руку и быстро ведет за собой, а Йоханна идет, влекома, за ним, за ним, за ним, на край земли. Он, высокий, резко останавливается, поворачивает ее к себе и жадно смотрит в лицо, она тоже робко разглядывает его выпуклые веки, губы изысканного рисунка. Его руки уже легонько блуждают по ее телу, но владеет он ею лишь у себя дома, в своем царстве, сейчас они переступят порог этого рая. Пока же он поправляет на ней шарф, уголки ее губ радостные, ее рыжие волосы рассыпались по плечам, они оба говорят что-то веселое друг другу на ухо, наверное, она делает много ошибок в немецком, но как они сладки для него. Ее робость при нем столь взволнованна и красноречива, да, да, Юлиану нравится ее робость, ее высоко дышащая грудь, опущенные глаза, руки, прикрывающие нежную кожу. В своей постели он осторожно целует ее шею, гладит пальцами ее лопатки; кусочек обоев перед глазами Йоханны похож для нее на золотистое солнышко, внутренний ландшафт освещен.

Вечером Йоханна едет в Вецлар, старая часть которого, начиная с моста XII века, – типичная германская сказка. Многовековые строения, мощенные крупным камнем мостовые, гербы на стенах домов. Йоханне не по себе. Дом Лотты, в которую был влюблен молодой Гёте, живший неподалеку. Чашка горячего шоколада в кафе у гигантского собора. Привольное течение внутренней реки.

* * *

2001.

Вертикальный самолет стоит в ангаре.

Мяч луны возвращен зрелому небу.

Этот собор доращивался в разные эпохи, он разного роста, цвета. Смотрит на Йоханну снизу вверх. Его огромное оголтелое существо лежит на вертикальной прозрачности неба. Йоханна наклоняет голову к своему плечу, с ее виска, как с горки, скатываются и ударяются о землю наковальня и молот. За минуту она теряет слух, в уши, как гвозди, входят плотные конусы воды.

По очереди, как водится среди влюбленных, они с Юлианом месили ногами глину тишины, серое яблоко пузырилось под их стопами, текло уставшее вино. Когда один прекращал танец, другой его начинал.