Племя Каина

— Я просто рассуждаю, — Дмитриев понял, что совершил ошибку. — Или он решил прославить имя дружины.

— Это дело хорошее.

— Хорошее, — согласился Дмитриев. — Но что дальше?

Потаня удивленно посмотрел на собеседника:

— Дальше?

— Да. После того, как вернемся в Новгород со славой?

— Разобьем отряды немцев и шведов!

— А что дальше? — вновь повторил Евгений.

— Что-то не пойму тебя.

— Или не желаешь понять?.. Разобьем мы отряды завоевателей. И опять будем демонстрировать свою силу перед местными мужиками. Не мелковато ли для буслаевской дружины?

Потаня осторожно спросил Евгения:

— А что же ты предлагаешь?

— Нам надо подумать о большем. Что такое слава лучшей дружины в Новгороде?.. Мы могли бы стать сильнейшей дружиной на Руси.

— Куда хватил… — начал было Потаня, но остановился, завороженный блеском глаз Евгения. В голове сверкнула мысль: «А почему бы и нет!»

— СИЛЬНЕЙШЕЙ ДРУЖИНОЙ! — повторил молодой помощник Буслаева.

— Тогда мы потребовали бы от посадника…

— При чем здесь новгородский посадник! Мы объединим под своим началом весь Новгород! Всю Новгородскую республику! И это будет только начало. Мы освободим Русские княжества от татарского ига; Владимир, Рязань, другие — пойдут с нами! Мы отбросим далеко на запад германцев и шведов. Мы создадим Империю, как при Владимире Мономахе! Нет, более могущественную. Вся Европа содрогнется от топота коней, на которых будут скакать русские воины! Перед нашей славой померкнут Империя Александра Македонского и Славный Рим!

Слова Дмитриева околдовывали, не оставляли никаких сомнений, что именно так и будет. Потаня впервые увидел перед собой другого Евгения. Он прошептал:

— Думаешь, это возможно?.. Создать такую империю?

— Нет ничего невозможного, если человек ставит перед собой цель и волей и мечом прокладывает к ней путь.

— И мечом?

— Да. Меч, направленный на благое дело, — уже не меч, а орало, вспахивающее огромное поле, где вырастет пшеница, чтобы утолить голод сотен несчастных.

— Но хватит ли нам сил?

— У нас есть силы. Но направлены они не в ту сторону.

— Ты говорил об этом с нашим атаманом?

— Нет. У Буслаева в голове гуляет ветер.

Потаня в ужасе оглянулся по сторонам. Сказать подобное про самого Буслаева! Не дай Бог кто услышит!

— С такой необыкновенной силищей, с такой властью, какую Василий невольно приобретает над людьми, довольствоваться столь малым! А ведь нас ждут такие дела!

— Поговори с ним! Убеди!

— Бесполезно. Как бесполезно просить разыгравшийся ветер утихнуть.

— Что же делать?

— Наш атаман…

— Ты — наш атаман! — вдруг вскричал Потаня и опять испугался.

Но на этот раз испуг был недолгим. Он не знал, куда приведет его новая дорога: к сияющей вершине или столкнет в омут головой. Но Дмитриев нравился ему все больше. Это был тот человек, за которым стоит идти!

Потаня мысленно сравнивал Василия и Евгения. Буслаев — гроза всех и вся, так часто любит говорить о свободе. Он сравнивает ее с волшебным напитком: если уж попробовал хоть раз, то уже не остановишься, пусть даже ты узнаешь, что в чару твою подсыпан яд… А о чем же говорит Дмитриев?

Новгород, Потаня, теряет свой прежний богатырский дух. Все захлестнула торгашеская волна, и иной торговец теперь стоит в общественном мнении выше знатного боярина, поскольку карманы его наполнены золотыми монетами. Золотой бес точно вселился в души людей. Молодой и старый готовы трясущимися руками пересчитывать накопленные безделушки, просто сходят с ума, когда не досчитаются нескольких жалких монет, и при этом совершенно не думают, что их сородичи изнывают под властью деспотичных ханов. Они не слышат стонов близких, зато с удовольствием напрягают слух, если дело доходит до сплетен о какой-нибудь заезжей знаменитости. Они пустословят на вече и изгоняют защитившего Новгород от иноземных врагов воина-князя.

— Во всем виновата идущая к нам с Запада ересь! — вскричал Потаня.

— И мы сами тоже. Сатана приходит к тому, кто добровольно открывает перед ним сердце.

— И ты хочешь изменить этот мир?

— МЫ изменим его! Пришло время Героев, которые объединят Русь!

— Да, да! Надо действовать! Говори, что делать?

— Ждать!

— «Ждать? Чего ждать?»

— Мы поплывем с Буслаевым в Иерусалим. ОН прославит дружину, и мы вернемся в Новгород героями. А там будем ждать удобного случая…

— Что ты имеешь в виду?.. — Потане показалось, что мысли Дмитриева бьют его наотмашь. — Так ты собираешься?!..

— Нет, нет, дружище, — успокоил его Евгений. — Я собираюсь только УБЕДИТЬ атамана. Вернувшись из поездки с подвигами и славой, он поймет — останавливаться нельзя. Он будет нашим князем Святославом.

Однако глаза Дмитриева говорили совершенно иное.

— Но о нашем разговоре, Потаня, никому не слова. Не все в дружине смогут сейчас правильно оценить наши замыслы. Возвращайся к ребятам, веди себя, как будто ничего не случилось.

— А моя обида?

— Забудь о ней.

— Забыть?!

— Да! Потому что мы теперь служим Великой цели.

И рука Дмитриева крепко сжала запястье Потани.