Племянница лунатика. Дело о фальшивом глазе. Дело о подмененном лице. Дело о наживе

— Я хотела, чтобы это выглядело как самоубийство. Ведь если нет оружия, значит, это. убийство.

— Не будьте ребенком, — мрачно сказал Мейсон. — Нельзя было оставлять пистолет Дика.

— Я знаю, — быстро сказала она, — но все будет хорошо. Мы скажем, что Хартли уже около недели* носил с собой пистолет и что Дик не брал его.

— Но он же не заряжен, — сказал Мейсон. — Нельзя же застрелиться из незаряженного пистолета…

— Но я вставила туда обойму, прежде чем подложить его.

— Ту обойму, которую я отобрал у Дика?

— Да.

— А вы знаете, что полиция может подвергнуть все экспертизе, и тогда обнаружит отпечатки пальцев ваши, Дика и мои.

— Боже мой! Я не знала!

— Или вы самая умная женщина, которую я когда-либо встречал, или набитая дура, — сказал Мейсон.

— Но я же ничего не знаю о полицейских штуках.

— Послушайте, — сказал Мейсон, испытующе глядя на нее. — Вы думаете, что Хартли Бассет выходил из дома, или вы знаете, что в это время он был мертв?

— Конечно думаю, что он выходил. Я же говорила вам, что видела его… Мне показалось, что это был он…

— Эта девушка ваша сноха?

— Да, она замужем за Диком. Но вы не должны никому говорить об этом.

— Почему? Что здесь особенного?

— Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом. Я потом вам все расскажу.

— Хорошо. Вы готовы отвечать на вопросы?

— Я не знаю… Нет, я не могу отвечать.

— Почему?

— Потому что я сейчас не знаю, что говорить.

— А когда вы будете знать?

— После того, как поговорю с Диком.

— Это вы убили Хартли? — неожиданно спросил Мейсон.

— Нет.

— Дик?

— Нет.

— Тогда зачем вам снова разговаривать с сыном?

— Потому что я боюсь, что они найдут того, кто убил… О, у меня нет сил говорить об этом. Пожалуйста, не тревожьте меня!

— Хорошо. Только один вопрос, но, ради Бога, скажите правду. Вы убили его?

— Нет.

— Вы сможете это доказать, даже если вас арестуют?

— Да, думаю, что смогу.

— Хорошо. Только держитесь подальше от газетчиков и полиции. Скажите, что вы слишком расстроены, чтобы отвечать на вопросы. Они будут настаивать, а вы закатите им истерику. Все время противоречьте своим же показаниям. Скажите, что видели мужа за час до смерти, а потом добавьте, что это было на прошлой неделе.

— Другими словами, продемонстрировать, что у меня из-за случившегося не все в порядке с головой?

— Да, говорите чепуху, смейтесь, плачьте. Вы поняли меня?

— Да. Но не будет ли от этого хуже?

— Конечно, это опасно, но еще опаснее попасть в полицейскую ловушку. Помните, что если вы невиновны, то это можно доказать…

Открылась дверь, и на пороге появился сержант Голкомб из главного управления полиции.

— Вы, — сказал он, указывая пальцем на Мейсона, и Перри не спеша пошел в другую комнату. — Что вы знаете об этом деле?

— Ничего особенного.

Вы никогда ничего не знаете, — сказал Голкомб. — Что скрывается за вашим «ничего особенного»?

— Я пришел сюда по делу к мистеру Бассету.

— Что это за дело?

— Оно касается одного молодого парня, который работал у Бассета.

— Кто он такой?

— Мой клиент.

— Его имя?

— Я должен получить от него разрешение, прежде чем назвать его имя.

— Что вы делали, когда пришли сюда?

— Я нашел здесь волнующую сцену.

— Что именно?

— Спросите лучше других, подробности я не знаю. Что-то произошло между Хартли Бассетом и его сыном Диком. Что-то насчет молодой леди, которую ударили.

— Кто ее ударил, что за удар?

— Они говорили, что ее кто-то ударил.

— Кто же?

— Она не знает.

— Это как же так?

— Дело в том, что она никогда раньше не встречала этого человека.

— Где эта особа?

— Я взял на себя смелость отправить ее в такое место, где она будет чувствовать себя спокойно до утра.

— Что вы сказали?

— Я ее отправил туда, где она до утра будет в безопасности.

— Вы понимаете, что вы сделали?

— А что?

— Разве вы не знали, что здесь произошло убийство?

Перри Мейсон сделал удивленный вид.

— Боже мой, ну конечно, не знал!

— Ну, а теперь вы знаете.

— И кто же был убит?

Сержант Голкомб насмешливо посмотрел на Мейсона.

— Вы же первый обнаружили труп.

— Но Хартли Бассет покончил с собой.

— Да? — с иронией спросил сержант.

— А разве нет? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Но записка в пишущей машинке?

— Ее напечатал кто-то другой.

— Но Бассет завернул пистолет в одеяло, чтобы не было шума.

— А зачем ему бояться шума?

— Чтобы не тревожить домашних.

— Чушь! Человек, который собирается покончить с собой, не будет думать об этом. А вот убийце есть смысл опасаться шума. К тому же самоубийце незачем пользоваться тремя пистолетами.

— Как, вы нашли три пистолета? — воскликнул Мейсон.

— Три пистолета, — подтвердил Голкомб. — Один лежал возле трупа, другой мы нашли в одеяле, а третий находился в кармане Бассета. Если он хотел покончить с собой, зачем-ему понадобились три пистолета?

— Каким же из них он был убит?

— Здесь я задаю вопросы, — покровительственно сказал сержант Голкомб.

Мейсон пожал плечами.

— Так куда вы девали эту бабенку?

— Я отправил ее в спокойное место.

— И где она находится?

— Если я назову вам адрес, оно перестанет быть спокойным.

— Послушайте, вы! — угрюмо сказал сержант. — Вы понимаете, что речь идет об убийстве?

— Да, понимаю, — ответил Перри Мейсон.