Пленительная мелодия

Я посмотрел в большое окно над ванной и увидел ее отражение в стекле: она стояла, прислонившись к двери ванной, и наблюдала за мной.

– Я не могу этого вынести, – сказала она, – в довершение ко всему остальному.

Я понятия не имел, что она подразумевала под «всем остальным», но это действительно меня не касалось. Как и ее дискомфорт от того, что я злился.

– Я в порядке, – сказал я.

– Нет.

– Сейчас середина ночи, Джесса. Я чертовски устал.

– Ты не в порядке.

– Как и ты, черт бы тебя побрал.

Она обхватила себя руками и сказала:

– Откуда тебе знать?

– Ты права. – Я встал и повернулся к ней лицом. – Откуда мне знать? Откуда мне знать что-то еще, кроме того, что ты мне рассказала? Ты отказалась ехать в тур с группой, потому что сказала, что не хочешь быть знаменитой. А потом ты стала гребаной супермоделью.

– Я не супермодель.

– Нет? Ну, единственное место, где я могу тебя увидеть, это в гребаном интернете, в твоем нижнем белье, как и все остальные ублюдки с членами в руках.

Она уставилась на меня, разинув рот.

– Это не мое нижнее белье, – возразила она, как будто это хоть что-то меняло. – И они платят мне кучу денег, чтобы я его надела.

– Мы бы тебе тоже платили. Не важно, в туре или нет.

– Дело было не в деньгах. А в том, чтобы найти себя. Я просто не смогла бы этого сделать в туре с группой.

– Откуда тебе знать? Ты даже не пробовала.

– Я больше не собираюсь с тобой спорить.

И в этот момент выросла стена.

Я сделал глубокий вдох и отвернулся – но я видел ее в отражении. Она приближалась ко мне.

– Ты злишься, потому что я не поехала с вами, когда вы отправились в то первое мировое турне, – тихо сказала она. – Ты так и не простил меня за это.

Да, чтоб тебя.

Меня в какой-то степени удивило то, что она решилась сказать это вслух после стольких лет в бегах. Но, с другой стороны, алкоголь может стать отличной сывороткой правды.

Неужели она на самом деле начала понимать, что, черт возьми, натворила?

И неужели это похоже на законное извинение?

Да пошло оно все. Я не приму от нее извинений. Я не приму от нее ничего.

Джесса Мэйс может забрать свои извинения и свои слишком-немного-опоздала и отправиться к черту.

Я развернулся, чтобы посмотреть прямо в ее карие глаза, и понял, что лгу сам себе. Да, черт возьми, я хотел, чтобы она извинилась. Я хотел, чтобы она встала на колени, отсосала мне и сказала: «Прости меня, Броуди. Мне не следовало уезжать. Это была худшая ошибка в моей жизни. Пожалуйста, скажи, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину…»

Ага. Точно.

– Я поэтому злился, – сказал я ей. – Но больше не злюсь.

– Ты злился на меня годами, – прошептала она. Затем положила свою руку на меня. Положила ее прямо на мою обнаженную кожу, на мой бицепс; как будто я, черт возьми, принадлежал ей.

Я замер, каждый мускул в моем теле напрягся. Да, даже член, потому что вся кровь бурлила там в ускоренном темпе.

Что, черт возьми, она делала?

Прикасалась ко мне так же, как прикасалась раньше, как будто не прошло и дня… как будто она могла выйти за дверь, не оглядываясь, даже не разговаривая со мной годами… А потом оказаться прямо здесь, у меня перед носом, и начать поглаживать меня, словно ничего не изменилось.

Потому что и правда ничего не изменилось.

Я по-прежнему желал ее. Хотел я это признавать или нет, но мой член давал это понять чертовски ясно. А Джесса? Она все еще продолжала нести ту же старую чушь.

– Убери от меня свою гребаную руку. – Я сказал это так холодно, как только мог, хотя кровь в моих жилах закипела.

Джесса не вздрогнула. Она не отдернула руку и не убежала, как я ожидал. Она просто уставилась на меня своими большими карими глазами. С такого близкого расстояния я мог разглядеть в них все цвета. Ореховый, зеленый, золотой.

– Убери свою руку, Джесса, – сказал я, мой голос понизился и захрипел, когда стенки горла стали толстыми, слишком толстыми, чтобы нормально дышать. Я слегка подался вперед, но она не убрала ладонь, только сжала пальцы, впиваясь ногтями в мои татуировки. – Это то, чего ты хочешь? – Я вторгся в ее пространство, и она отступила, но не отпустила меня. – Ты хочешь того, чего никогда не получала? – Я вдавил ее в столешницу раковины и прижался к ней бедрами, мое тело работало на автопилоте. – Да, – сказал я, вглядываясь в ее лицо. Ее взгляд смягчился, и она с трудом сглотнула. – Я могу дать тебе это.

И я мог бы, если бы мой член был всем, что она когда-либо хотела от меня получить. Если дело было только в этом, может, мне давно следовало выбросить всю эту галантную чушь в окно и просто дать ей желаемое?

Я приподнял Джессу и усадил на край раковины. Она не сопротивлялась. Ее руки обхватили меня, и плед соскользнул. Я откинул его в сторону и оказался между ее голых бедер. Затем я притянул девушку к самому краю стола. На ней все еще было то влажное, липнущее к телу и слишком прозрачное белье.