Пленная Воля

Стопою тяжко замедлённой,
задумчиво — настороже,
мой разум бродит по меже,
едва заметно углублённой.

Разноличинны явь и сон,

неразлучимы свет и тени.
Но чужд восторгов и смятений,
он шествует несоблазнен.

Как все размеренно-законно

в однообразной пестроте;
земные вымыслы — и те
блюдут порядок предрешенный.

Лишь неуемная душа,

не разгадав нехитрой тайны,
твердит, что все необычайно
и жизнь безумно хороша.

То улыбается, то плачет,

сама не зная — отчего,
любя, коснется ли чего —
и в тот же миг переиначит.

Нельзя сердиться на нее,

а увещаниям не внемлет
и даже истину приемлет
как достояние свое.

И над межами, над мирами,

пленяя взор, лаская слух,
стопою легкою как пух
скользит — и светится пред нами.

За кем пойти? к кому пристать?

как жизнь прожить: творя иль зная?
и что прекрасней: быль земная
иль то, что былью может стать?

«Городом пустынным ночью проходить…»

Городом пустынным ночью проходить,
шорохи и тени, проходя, будить,
слышать за собою гул своих шагов,
ждать зловещей встречи и ночных врагов,
вглядываться в звезды, думать о былом,
знать, что ночь пустынна и за тем углом,
быть ненужным миру, людям и земле,
быть самим собою в тишине и мгле,
телом утомленным совершая путь,
разумом и волей на ходу вздремнуть,
но следить забвенно, к цели не спеша,
как из пут телесных восстает душа
отблеском неверным, отзвуком глухим,
незнакома людям, близким и чужим,
и сквозь город сонный и укрытый тьмой
вещую тревогу принести домой,
уловить намеков неземную речь
и в слова земные нежно их облечь.

«Хранит душа нелживое преданье…»

Хранит душа нелживое преданье
о неземном каком-то бытии,
и в полуяви, полузабытьи
тяжелое приемлет испытанье.

Невнятен гул, раскинутый окрест,

неясно суетливое движенье,
и как знакомое и жуткое виденье,
встает пред нею почерневший крест.

К нему ли путь? иль от него дорога?

принять ли казнь? иль встречного казнить?
Из светлых бездн до темного порога
кто протянул бледнеющую нить?

Забвенную могу ли я винить,

влюбленный в жизнь, не ведающий Бога?

Блажен, кто помнит, счастлив, кто забыл.

Земля для нас полна очарованья,
и если людям нужно оправданье,
нас оправдает, кто однажды был.

Сквозь времена, и стогны, и пустыни

он душу бдящую уверенно пронес.
Но Божий Рай не стоит тихих слез
невест о женихе и матерей о сыне.

Господь решил, Господь неумолим:

отступник, кто предаст нелживое преданье.
И полюбив земное испытанье,
я недостоин быть избранником Твоим.

За радость здешнюю, за здешнее страданье

благословлю Тебя, кем буду я судим.

«Всегда ль стремиться будем…»