Пленник

Еще один роман представлен в виде подробного плана. Он представлял собой “иносказательный” детектив. К следователю один за другим приходят люди, которые признаются в убийстве одного и того же человека. Поразительно, но каждый рассказ в той или иной мере достоверен, по крайней мере, следователь не может стопроцентно опровергнуть ни один из них. Стандартная тактика встает с ног на голову: теперь его работа заключается в том, чтобы доказать существование алиби каждого из “виновных”. Все пятеро дожидаются своей участи в изоляторе. К середине книги следователь понимает, что отгадка не в них, а в том человеке, которого они якобы убили. В конце выясняется, что жертва наложила на себя руки. Мотивы прочих персонажей остаются неизвестны.

Я пересматриваю записи, и мне кажется, что их сделал кто-то другой. Они принадлежали руке человека, который горел желанием писать – о чем угодно, взахлеб, напропалую, напролом. Но прямо сейчас я не был этим человеком. Использовать один из набросков для создания романа сродни воровству. Мне нужно что-нибудь свое. Но у меня ничего нет. Деньги, полученные в наследство, слава, обретенная по чистой случайности, давным-давно опубликованная книга, из которой я не помню ни строчки.

Я мог бы написать о своем путешествии, мне есть что сказать: об узбекской архитектуре, балийских пляжах, египетских песках и особенно о марокканских кальянах. Но и это чужое – передаваемое из руки в руки, из уст в уста. В тысячный раз написать о минаретах стамбульских мечетей означает не написать ничего.

Кстати, а чем не вариант? Почему, собственно, я должен что-то писать? И кому я должен? Горазду? “Бестселлеру”? Да пошли они все. Или я должен себе? Послать себя труднее, это факт. Но если постараться…

Я пытаюсь вспомнить, как написал “Антитезу”. В этом не было ничего особенного. Я напоминал себе гончара. Из глинистого месива идей, набросков и снов мне предстояло вылепить нечто вразумительное. Потому что негоже этому месиву пребывать в таком виде. С ним что-то нужно сделать, чтобы от него был хоть какой-то толк. Идей у меня по-прежнему в избытке, а вот слепить из них книгу не получается.

В такие моменты – творческие люди не дадут соврать – приходит мысль, а тем ли я вообще занимаюсь? И кто сказал, что я писатель? Может быть, я астролог или тот же самый гончар? Просто у меня есть странная привычка складывать слова в текст, чтобы получалось интересно и небанально. Я ощущаю себя писателем, скажем так, но прямых доказательств тому (кроме “Антитезы”) у меня нет.

Я даже не учился на писателя, если не считать учебой многократные попытки создать что-нибудь стоящее. Эта мысль взяла меня за живое. Может быть, мое незавидное положение – лишь следствие того, что я не умею писать книги? Может быть, профессионалы знают то, чего не знаю я? Например, как писать, когда тебе лень, а все ждут от тебя гениального текста?

Окей, подумал я, пойду на писательские курсы. Первая встреча намечена на ближайшие выходные. А как же иначе, будущие писатели в будни заняты на “основной” работе. Мы собираемся в спортивном зале трехэтажной школы. Организатор предупреждал нас, что каждый раз локации будут разными, это нужно для активизации внимания и креативного мышления, а также непрестанной смены антуража. Например, следующее собрание планировалось провести на кладбище. “Если погода не подкачает”, – уточнял организатор.

В спортзале мы напоминаем школьников, которых оставили отрабатывать двойки по физкультуре. Мы рассаживаемся в круг на неудобных креслах. Организатор – довольно молодой человек, который так и не снял солнечные очки – раздобыл баскетбольной мяч и вертит его в руках, как тренер, который собирается дать нам последние указания перед важной игрой. Я замечаю, что на меня во все глаза уставилась пухлая блондинка, комплекцией, широкой улыбкой и цветом кожи напоминающая фигурку нэцке.

– Начнем со знакомства, – говорит довольно молодой человек в очках и долго рассказывает о своих регалиях, выпущенных книгах и творческих планах. Все быстро убеждаются, что он в нашей группе самый опытный и мастеровитый, хоть и пишет исключительно подростковое фэнтези.

Довольно молодой человек бросает мяч солидному и очень коротко стриженому мужчине, тот не ожидал паса и едва успел поймать снаряд. Деловой костюм резко контрастировал с окружающим пространством. Он представляется Евгением и рассказывает, что собирается написать автобиографию. Нищее детство, служба в Афганистане, лихие 90-е, теневая коммерция, тюремный срок, а затем – стартапы, краудфандинг, умные технологии. Он пасует мяч пухлой блондинке, та сбивчиво лепечет о своей журналистской карьере и почти загубленной мечте написать что-нибудь более значительное, чем выдуманные астрологические прогнозы и репортажи с торжественного открытия нового садика. Ей кивают. Она перебрасывает мне мяч и говорит:

– Вы же Стеблин?

Я сглатываю. Наивно было думать, что я останусь неузнанным. Но скомпрометировали меня в неподходящий момент.