Пленник моря. Встречи с Айвазовским

До сих пор у многих еще сохраняются роскошные небольшие акварельные рисунки собственной работы И. К. Айвазовского, разложенные заботливой рукою радушного художника на кувертах каждого из гостей, как маленькие сувениры… Нет великого художника, но память о нем жива… Она не умрет никогда. Не могу не припомнить по этому поводу случая, как однажды, вскоре после того, за обедом в Петербурге Айвазовский вспомнил с грустной ноткой в голосе о двух свежих еще тогда могилах друзей своих А. Н. Майкова и П. И. Чайковского, умерших «ранней весной, когда выставляется первая рама». И, словно предчувствуя, говорил, что пожелал бы он умереть весной, когда оживает природа, «в такие дни, когда в поле при звуках невнятных голубенький чистый подснежник-цветок напоминает о близости дней благодатных». И вот, год прошел всего, дохнуло теплом, наступила новая весна…

Волшебных картин угас властелин…
Из мира похищен он смертью лукавой,
Покрытый венцом благодатных седин,
Увенчанный вечною славой…

В 1887 году, для Айвазовского очень памятном, праздновался его полувековой юбилей художника с особенной торжественностью. Преклонные годы маститого юбиляра, живущего постоянно в Феодосии, и сравнительно недавний еще отъезд его из Петербурга не давали надежды видеть его в день юбилея, потому ему было послано особое приглашение прибыть непременно на готовящееся в честь его празднество в Петербург, для присутствия на торжественном акте, устраиваемом академией нарочно по этому случаю.

Желая облегчить ему дальнее путешествие, его друзья и почитатели распорядились предоставить ему отдельный вагон из Симферополя, в котором он прибыл в Петербург в сентябре и остановился в гостинице «Европейской».

В этот день залы академии носили особенно торжественный характер. Высокопоставленные лица, все министры in corpore с председателем комитета министров и обер-прокурором Святейшего Синода, профессора академии, почетные гости, члены совета и члены академии, публицисты, артисты, художники, композиторы и масса публики и поклонников Айвазовского явились чествовать его торжество в прекрасную круглую конференц-залу Академии художеств. Посреди зала был поставлен стол с четырьмя креслами для августейшего президента академии, Айвазовского и двух ректоров академии. На хорах помещались дамы, принадлежащие к семье Айвазовского, и их знакомые. Ректор академии и профессора Кракау и Вилевальдо поехали в «Европейскую» за Айвазовским и сопровождали его в академию в карете.

Ровно в 12 часов великий князь Владимир Александрович изволил ввести юбиляра в залу под звуки торжественного марша. Все приветствовавшие встали с мест, и воцарилась тишина. В это время взвился занавес, и глазам присутствовавших представителей искусства, науки, литературы, администрации и публики представился академический мраморный бюст Айвазовского, декоративно увенчанный лаврами и утопающий в лесе тропических растений. Заняв председательское место, великий князь передал юбиляру вместе с глубокой признательностью от лица академии и русских художников высочайшую награду – знаки ордена святого Владимира 2-й степени.

Троекратный туш слился с рукоплесканиями публики. Затем начались речи профессоров, академиков и ректора С.-Петербургского университета М. И. Владиславлева и др. лиц, и пошли депутации.

12 столичных депутаций вручили роскошные серебряные подарки и венки. Депутация артистов Императорского театра, во главе с М. Г. Савиной, П. Ф. Сазоновым, К. А. Варламовым и И. Ф. Горбуновым, поднесла серебряный, вызолоченный венок, на каждом листе которого выгравированы названия наиболее известных картин Айвазовского, и приветствовала его речью, покрытой шумными аплодисментами публики. Затем шли подношения роскошных серебряных палитр с изображением армянской святыни – горы Арарата, адресов, вложенных в серебряные ящики. Были венки с золотыми лентами (от г. Феодосии) и роскошный серебряный бювар[31] с палитрой и мольбертом на нем. Один из подарков «от почитателей таланта» – изящной работы записная книга, на чеканном серебряном переплете которой выгравирована была очень искусно его картина, написанная в тридцатых годах, «Голландский корабль в бурю» (2-я золотая медаль). От поклонников его поднесена была также роскошная серебряная вызолоченная братина[32] с 6-ю чарками на массивном серебряном подносе и несколько других диковинных предметов. Вслед за представлением депутаций конференц-секретарь академии, взойдя на кафедру, начал чтение телеграмм и поздравлений, адресованных художнику от разных лиц и учреждений. Прежде всего были прочтены телеграммы от великих князей: Михаила Николаевича, Константина Николаевича, Сергея Александровича, Александры Иосифовны, Евгении Максимилиановны, принцессы Ольденбургской и др. особ. Это были не простые поздравления, а особенно горячие излияния любви и пожеланий на многие годы маститому художнику. Вел. кн. Константин Николаевич писал, между прочим, следующие слова: