Пленник (СИ)

— Ты не понял. Я говорю, чтобы ты ушел насовсем.

Ирие замер, недоуменно глядя на него. До него был непонятен смысл его слов. Ушел? Вообще? Навсегда?

Джессо налил себе воду из графина и отпил.

Сколько бы людей его не окружало, в итоге он все равно остается в одиночестве. Он с таким трудом пришел в себя после смерти Юни — не без помощи Занзаса, а потом и Мукуро, и теперь лишился еще и их. И, если в случае с дочерью, исправить ничего было нельзя, выбора ни у нее, ни у него не было, то Мукуро с Занзасом здорово протоптались по его чувствам. По их дружбе, которой, как оказалось, был верен лишь он один.

Они так сильно изменились после встречи со своими ублюдками, что даже не верилось.

И идти по их стопам было бы необычайно глупо. Пока не зашло слишком далеко, нужно все обрубить.

Он был почти согласен на титул маркиза. Был почти согласен жить, закрывшись ото всех, и просто механически выполнять свою работу, но слова Бельфегора все перечеркнули.

Он хотел избавиться от Шоичи не только из соображений собственного здравомыслия и осторожности.

Ему не хотелось, чтобы Шоичи пострадал из-за его, быть может, опрометчивых действий.

Интересно, какая это стадия привязанности? По крайней мере, ему пока не снесло голову, как Мукуро и Занзасу.

— Ты хотел вернуться в орден сопротивления, не так ли? — спросил он, скосив на него глаза. Ирие топтался на месте, ошарашено и неуверенно глядя на него, и все никак не уходил. Какого черта, он же так мечтал об этом.

— Не думаю, что должен оставлять вас сейчас… — наконец, ответил он, и Бьякуран едва не ударился лбом о столешницу. Против его воли, такое заявление его обрадовало. Это плохой знак. — Спасибо за предложение, но…

— «Предложение»?.. — усмехнулся Джессо, откидываясь на спинку кресла и болтая водой в стакане. — Не льсти себе, Шо-тян, я отпускаю тебя просто потому, что ты мне наскучил.

Ирие нахмурил брови и недоверчиво взглянул на него.

— Обычно я избавляюсь от надоевших вещей по-другому, но ты принес мне немало пользы и… удовольствия, так что я решил проявить благородство. Ты можешь уйти — это ведь лучше, чем умереть, не правда ли?

— Значит, я могу спокойно уйти? И меня преследовать не будете?

Бьякуран рассмеялся. Он бы непременно так и сделал бы пару-тройку дней назад, но сейчас — сейчас нет. У него были другие планы на свою жизнь, в которую Ирие не вписывался. Его участь — быть мозгом и генератором идей в каком-нибудь отряде лазутчиков в ордене сопротивления, а никак не умереть в чужом графстве, в статусе пленника и жертвы насилия.

Это был, можно сказать, акт великодушия и признательности со стороны Джессо. Проявление… симпатии? Не любви, но где-то очень близко.

— Ты можешь делать все, что угодно — меня это теперь не касается.

Ирие двинулся к дверям, опасливо оглядываясь на него, а потом вдохнул поглубже, как перед нырком, и быстро юркнул за дверь, словно боялся погони. Это было неудивительно? Однажды, еще в самом начале, Бьякуран уже его так «отпустил». И очень долго потом наказывал за попытку воспользоваться возможностью.

Свобода.

Ирие спустился по лестнице, опьяненный услышанным, и вышел на улицу. Солнце сразу ударило по глазами, и в лицо дыхнул жар, исходящий от нагретого камня.

Он прошел по тропинке в саду, вышел к воротам и шагнул за них, все еще не веря в то, что его ничто больше не держит.

Он может вернуться в орден. Он может делать все, что угодно, не опасаясь наказания или не менее устрашающих подколов, под которыми явно вуалировалась угроза.

Едва он ступил на землю вне пределов замка, то тут же сорвался на бег. Он ненавидел аристократию, и Джессо был не исключение.

***

— Убери тела подальше, чтобы с дороги невозможно было увидеть, — сказал Хибари, снимая грязную рубаху. Мукуро недовольно выгнул бровь, отметив приказной тон в свой адрес, но все же схватился за ноги свежеиспеченного мертвеца, чтобы оттянуть его в кювет. — Хм, я нашел нож. — Хибари пригнулся, поднимая большой охотничий нож, и коснулся лезвия. — Тц, тупой. На кой черт им тупой нож?

— Может, для устрашения? В качестве защиты от разбойников, — предположил Мукуро, вернувшись за следующим трупом.

Кея иронично хмыкнул, затягивая потуже пояс. Штаны одного из несчастных горожан были ему великоваты, как и рубашка, так что пришлось немного повозиться. Мукуро переоделся нехотя, меняя свои дорогие, пусть и изрядно потрепанные, вещи на неброскую мешковатую одежду простолюдин. Стоит привыкнуть к мысли, что теперь он один из них. Даже хуже — преступник в бегах.

Хибари поднял тощий мешок и, заглянув в него, вытащил пару яблок.

— Фух, лучше, чем рыбные угли, — поймал брошенный фрукт Мукуро и тщательно протер его своей «новой» рубашкой.

— Это стало углями по твоей вине. Не распускай свои лапы, если не хочешь быть прирезанным, — ткнул в его сторону острием ножа Хибари и спрятал его за пояс.

— Как думаешь, быстрее ты меня прирежешь или я тебя застрелю?

— Я. Потому что у тебя рука не поднимется убить меня.

Мукуро едва не задохнулся возмущением. Насколько же самоуверен этот парень стал?