Пленник (СИ)

— Мне страшно… — честно признался Ирие, прикрывая глаза и прислушиваясь к мерному дыханию на своей щеке. — Но я тоже… тоже чувствую себя счастливым.

***

Мукуро брел по кромке воды, держа в руке свои стоптанные сандалии. Было тепло, несмотря на приближающуюся непогоду. Солнце давно закатилось, и море казалось угрожающе темным, как и мысли Мукуро в данный момент.

Он медленно, но верно приближался к своему поместью, и пока ему везло, ведь от всех патрулей он вовремя скрывался, а охотники за головами были слишком увлечены погоней за Каваллоне, награда за голову которого после боев возросла едва ли не в десять раз. Часть королевских солдат тоже искала орден, еще часть — двинулась в Фиор, оставшиеся — те, кто не охранял дворец и столицу, достались на долю Мукуро. Слава богам, что его обделили численностью преследователей, но за Бьякурана он волновался не меньше, и это не давало ему покоя.

В каждой таверне он с жадностью ловил любую информацию, касающуюся его друга, но кроме сплетен и глупых выдумок не услышал ничего важного. Ему хотя бы знать, вернулся ли он в Фиор или перешагнул через свою привязанность к дому и умно отсиживается в стороне.

Мукуро бросил обувь на песок и лег рядом, закидывая за голову руки. Становилось прохладнее, но пока было терпимо, и он решил немного отдохнуть, ведь вскоре придется искать убежище на день — приходилось передвигаться ночами, чтобы остаться неузнанным.

Несколько дней нервотрепки, постоянного бега и усиливающейся паранойи сделали свое дело, и он все-таки уснул, рискуя быть обнаруженным.

Всю ночь ему снилась непонятная муть, крики, кривые лица, и наконец он проснулся от громкого хлопка, словно прямо под ухом что-то выстрелило.

Было уже утро, но все еще темно: тучи стояли над головой, и где-то вдалеке в горах вовсю гремел гром.

Мукуро вскочил и скрылся в лесу, спросонья, но достаточно напуганный неожиданным пробуждением. Переведя дыхание, он принялся продираться сквозь чащу, на ходу жуя слегка зачерствевшую сладкую булку.

Ему оставалось пройти через один город, а там до поместья рукой подать.

Будь у него лошадь, он бы добрался до этого места еще пару дней назад.

Он поймал дикую утку, вспугнув выстрелом из револьвера целую стаю, надвинул на лицо шляпу, поправил повязку, скрывающую глаз, и вошел в город. Он даже почти не нервничал: волосы он остриг, цвет волос уже и не понять какой, по одежде в нем аристократа не признаешь, а лицо скрыто достаточно, чтобы его не узнать и при этом не вызвать лишних подозрений. А дичь поможет ему сойти за охотника-любителя, для этого же он таскал с собой грубый самодельный лук, что они с Джессо нашли в лесу повстанцев, когда… оставили Хибари.

Мукуро тряхнул головой и поскорее отогнал от себя мысли о нем. Ему приходилось и так дерьмово.

Несмотря на утро, жизнь в городе уже кипела: открывались лавки, спорили охотники и торгаши, сбивая цены, и выползли на перекрестки попрошайки, от которых Мукуро тщетно пытался избавиться уже довольно продолжительное время.

Мукуро редко осматривал свои владения, предпочитая окрестности замка; даже когда его графство было захвачено предателем Рейборном, вся его жизнь вертелась в столице графства. И теперь он даже был несколько зачарован: мостовые были недавно отремонтированы — на это ушло немало золота из казны, флажки с гербом его семьи трепетали на стенах дома и влажные от росы цветы буйно овивали дома и колодцы, столбы и изгороди… Признаться честно, раньше он был куда более низкого мнения о своей же собственности.

Выйдя на городскую площадь, уже оккупированную торговцами, он тут же натолкнулся на глашатая, орущего об ордене, и увидел рядом с ним на стене кучу листовок с изображением самого себя, Джессо, Хибари, Занзаса и Скуало.

— С нами будет то же, что и с Фиором? — услышал Мукуро, когда быстрым шагом пересек улицу и подошел к мяснику, чтобы продать ему утку.

— Не знаю, но я на всякий случай отвез жену с детьми в Брудвик, к родителям. Если придется обороняться, попрошусь в оборону.

— Будешь защищать замок?

— Ага, вроде того.

Мукуро немного сник: своими действиями он, быть может, навлек опасность на свое графство, и, хоть он не жалел ни об одном своем поступке в столице, все же чувствовал себя ответственным за свой народ. Даже учитывая то, что этот самый народ уже как бы и не его.

Ждавшие расчета охотники, завидев Мукуро с дохлой уткой в руках, стали посмеиваться над его жалкой добычей. Его это особо не трогало, ведь птицу он прикончил лишь для прикрытия.

— Утро не задалось? — кивнул ему один из мужчин, горделиво поглядывающий на повозку рядом с собой, где лежала свежая туша оленя.

— Подстрелил, пока любовался видами, — улыбнулся Мукуро, подходя к ним.

— Что-то много вас, ценителей красоты, сегодня.

Они рассмеялись и украдкой посмотрели на сгорбленного старичка, стоявшего поодаль от них. Тот сидел на скамейке, сунув руки в карманы, а рядом с ним лежал непонятный окровавленный ошметок, при ближайшем рассмотрении оказавшийся кроликом.