Пленник (СИ)

— Ты описал его более чем красноречиво, — усмехнулся Джессо, но тут же посерьезнел. — У нашего новоиспеченного королька есть причины опасаться меня. Я услышал кое-что, что мне слышать не следовало. Ты можешь представить себе, что Рассиэль и Бельфегор могут быть одним человеком?

Ирие открыл было рот, чтобы уверенно сказать «нет», но тут же захлопнул.

— Вы ведь не хотите сказать… вы ведь… подождите, но они совсем непохожи!

— Внешность у них абсолютно одинакова, а характер можно и подделать, Шо. Бельфегор… или Рассиэль — я уже не знаю кто есть кто — решил, что его миссия по восстановлению королевства окончена, и играть в войну куда веселее. Поэтому он не предпринимает серьезных шагов для поимки и казни повстанцев — чтобы устроить гражданскую войну — а затем перейдет на большую арену, разорвав дружественные связи с союзными странами.

Ирие откинулся на спинку кресла, ошарашено прижимая ко рту ладонь.

— Теперь ясно, почему король так быстро забыл о Рокудо, которым так одержим… Это действительно… шокирующая информация. Если мы умрем, то об этом больше никто не узнает. Нужно немедленно принять меры!

— Давай нарисуем плакаты и развесим по всему графству, — съязвил Бьякуран. — Или предложишь мне гулять по улицам с рупором и оповещать народ? Никто не станет слушать лорда, пусть и бывшего.

— Я мог бы…

— Еще меньше станут слушать чужестранца, отирающегося с аристократией, так что — нет. — Бьякуран сел на подлокотник кресла. — Если орден отпадает, то что делать?

— Может быть, взять дело в свои руки? — Ирие поднял голову, решительно глядя на него. — Каваллоне сейчас в таком состоянии, что может договориться с вами.

— В данном случае речь будет идти не только о его одобрении. Как, думаешь, воспримут повстанцы его связи со мной? Насколько я понимаю, в его рядах есть люди из моего графства?

— Недовольные будут, но вы сможете заставить их поверить вам. Я знаю это, и вы тоже. Они немного сбиты с толку после случившегося в Колизее, они недоумевают из-за Каваллоне, потому что он скрывает от них свой недуг, но недостаточно хорошо, чтобы не вызывать подозрений.

— И это отличный шанс, чтобы внести смуту. Извини за то, что я сказал ранее — мозги у тебя все-таки варят. — Бьякуран почти ласково потрепал его по волосам и, поднявшись, подошел к окну. Ирие понимал его чувства. Он приблизился и, закрыв глаза, обнял его со спины. Это было непривычное ощущение.

— Если вы волнуетесь за свое графство — это наилучший вариант, вы должны понимать. Если останемся, то умрем, и ваши земли в любом случае будут разорены. Но если мы уйдем, то появится шанс все вернуть. — Ирие, потянув за плечо, развернул Бьякурана к себе лицом. Тот все еще колебался. — Я не знаю и не хочу знать, что происходит в голове у этого… недоноска-короля, я вообще бы предпочел видеть его без нее вовсе.

— Свергать власть у тебя в крови, м?

— Не только это. Жажда справедливости занимает не самую высшую планку в моей системе приоритетов. Я чужой в этой стране, но это не мешает мне ее любить, и я просто эгоистично хочу жить в спокойном и развивающемся королевстве, поэтому я и стал членом ордена в свое время.

— Надо же. Ты открываешься с новой стороны. Но к чему этот разговор по душам?

— Когда я вступал в орден, у власти был Рассиэль, и он был хорошим правителем — хотя это странно сейчас звучит — но вы как граф казались просто ужасным. Я много общался, много слушал, но очень мало видел. А когда попал в… к вам и получил доступ ко всем бумагам, то понял, что большинство услышанного не имеет ничего общего с действительностью. Вы ленивый и слишком поверхностный, вы не любите заниматься работой, рисуете на важных бумагах и не выполняете большую часть своей работы, но, хорошенько подумав, я понял: у вас же нет заместителя. Нет человека, который бы занимался вашими делами. Есть Кике, но он лишь контролирует прислугу, словно второй дворецкий… Тем не менее, до моего появления у вас как-то шли дела. Я проверял документы: они все заполнены, и заполнены правильно. Налоги не зашкаливают, расходы все аккуратно записаны… Вы расслабились только потому, что я занялся делами, не так ли?

— Допустим. Но я все еще не понимаю, к чему ты ведешь.

— Я говорю о том, что если вы возглавите сопротивление, если добьетесь признания народа и уважение повстанцев, то сможете занять трон.

Бьякуран изумленно уставился на Ирие, который смотрел на него чрезвычайно серьезно, и прыснул, отходя в сторону.

— А богом ты мне стать не предложишь? Шо-тян, повстанческая пропаганда совсем затуманила твой рассудок.

— Нет, это вы слишком цепляетесь за свое графство вместо того, чтобы мыслить шире. Я же знаю вас. Вас все любят.