Пляс Нигде. Головастик и святые

Да, конечно, это была страсть. Алчба бессмертного, который глотает золотую каплю амброзии, как подросток, закидывающийся на дискотеке своим первым экстази. Просветлённые знают, что вечеринка обдолбанных подростков – это высшая форма бытия, максимальное приближение к состоянию пирующих богов.

Его желание попасть в аквариум исполнилось даже раньше, чем Он ожидал, потому что Он сам исполнил его, как только оно появилось, здесь и сейчас.

И вошёл Он в воду. И познал её.

Головастик

Мамой клянусь – не сам придумал. Это мой товарищ по несчастью, сосед по палате, неизлечимый Илья-Космонавт, каждый раз, после инсулиновой комы, замечательно бредит о сотворении мира. И каждый раз по-разному. Мы потому и назвали его Космонавтом, что улетает далеко. Порой я завидую шизофреникам – интересно живут… Где ты слышал о том, что инсулин запретили? Ты иди почитай эту газетку главврачу, он тебя тоже запишет в отряд космонавтов, и будешь ты бороздить просторы Вселенной, пристёгнутый к койке кожаными ремнями. А потом расскажешь мне о правах человека слабым голосом.

Я ж не просто так вспомнил эту легенду, а потому что в тот вечер это Он и был: ГБ, явившийся в наш аквариум с дружественным визитом.

Когда мы всей деревней взошли на берег, нас было абсолютное большинство; только дед Герой, как всегда, отсутствовал без уважительной причины.

Я коротко представил Господу свой народ и указал на мальчика, забившегося к Лизке под крыло. Вот он – потерпевший. И все мы – свидетели.

– Ещё нет, – ответил ГБ. – Но сейчас будете.

Мальчик цеплялся за мамкину юбку и сильно кхекал от страха, потому что никогда не видел даже обычного Деда Мороза по вызову, а тут всё было несколько серьёзнее. Народ стоял торжественно, как вкопанный, и безмолвствовал, ожидая развития событий. Только я один, который за всё это был в ответе, горячо подбадривал пацана жестами и на словах, мол, не ссы – водичка норм, видишь, я купался – и ничего. Иди в реку, хуже не будет.

Мои заклинания подействовали на него в нужную сторону. Мальчик отклеился от матери своей, снял кроссовки, джинсы и пошёл вниз по склону туда, где течёт река, переступая маленькими ногами через битое стекло, остывшие угли и другие остатки нашей жизни. Он шёл так долго, что его путь казался замедленной съёмкой, как повтор броска по воротам в хоккее, и когда мальчик вдруг остановился у воды, я сильно занервничал, что вот сейчас – штанга! – он повернёт назад, и разочарованные односельчане затопчут меня, как сигаретный окурок.

“Плыви, родной”, – шептал я, гипнотизируя его затылок и одновременно своей спиной загораживая дорогу любящей матери-одиночке, которая могла в любую секунду кинуться и заграбастать своё сокровище. Потом мальчишка рассказывал, что он проснулся лишь в тот момент, стоя у реки, а что было с ним до этого несколько месяцев – не помнил напрочь. Его, кстати, Игорем зовут.

Очнулся, как лунатик, когда на него брызнула речная волна, и сразу увидел на близком расстоянии своего отца, чьи глаза светились в темноте горячим, но ласковым светом. По жизни Игорёк, конечно, не мог опознать земного родителя. Гулящая Лизка сама была в неведении, который из охотников, встреченных ею в лесу на привале, оказался самым метким стрелком. Этому дала и этому дала, а групповую фотографию они сделать забыли. Но пацан божился, что узнал папу, и чего тут спорить.

Говорит, что ни холода, ни страха не чувствовал, взял и поплыл, легко и быстро, как водомерка.

ГБ со спутниками ждали Игоря, протягивая ему навстречу шесть рук. Когда он подплыл, их пальцы соединились, и все четверо, как будто репетировали этот номер, начали водить в воде хоровод. Это было круто, я тебе доложу, – они вертелись всё быстрее, пока не слились в одно сплошное движение, словно живое колесо, и очень удачно луна в тот момент вылезла из-за тучи, как прожектор, – ни в одном цирке не увидишь такого синхронного плавания.

Я подумал: и чё мы сами никогда так не делаем? Ведь красиво же, и не то, чтобы прямо невозможно. Меньше пить, больше тренироваться. Но нет! Нет пророка в своём отечестве. Всегда приходится ждать, чтобы кто-то приехал на гастроли.

Когда от вида ихнего кружения народ на берегу маленько укачало, они расцепили руки и отдохнули в неподвижности. Потом Иоанн и Принцип нырнули, а ГБ возложил ладони на макушку Игоря и что-то тихо сказал, чего никто не расслышал, затем нажал на детскую голову, как на кнопку, и мальчик исчез с поверхности реки. Раз, два, три, четыре, пять. Время шло тяжело и медленно. “Утопил, что ли, паскуда?” – раздался в тишине чей-то противный голос. Сердце застучало у меня в ушах. Косая Лизка, сука, взвизгнула: “Убивают!”

– Пизда тебе, Головастик! – проворчал Трактор, обхватил моё дыхало железной рукой и надавил большим пальцем на сонную жилу.