Пляс Нигде. Головастик и святые

Тут как раз явилось семейство Молодого Мафусаила в полном составе, и мальчик с ними, этот немтырь, который хрипло кашляет, как лисёнок, а в глаза я ему боюсь смотреть, там жуть и мрак. И всякий раз думаю: какой это ужас – родить такого монстра, или ещё хуже – родить нормального и всю жизнь трястись, что он вернётся из школы вот таким.

Мне кажется, в наше время детей можно рожать только на необитаемом острове, чтобы никаких вокруг педофилов и наркоманов. Интересно, если всё продать – дом, Марфушу заначеную, Вовкины книги, то, может быть, хватит на билет в один конец? Я могу в трюме плыть и ублажать кочегаров. Могу сказками рассчитываться, как Шахерезада. Я на всё готова, лишь бы не производить на свет ещё одного человека из Бездорожной. Лишний рот без права голоса.

Незаметно для себя задумалась, улетела в свои мысли – и прослушала волшебные слова, которые Вовка каждый раз находит, чтобы всех переспорить и уболтать. Как он это делает? Только что его собирались поднимать на вилы – а вот уже идут с ним на берег, как бараны, за чудом.

Вовка довольный шагал впереди толпы, бесстыдник, отсвечивая белой задницей, словно пидор на гей-параде.

Подарок

Время было придумано для Его развлечения.

С этой же целью был изобретён случай – бесконечный набор никогда не надоедающих головоломок, две стороны одной монеты, чёт и нечет, мужское и женское, броуновское движение и открытый финал.

Поначалу время казалось Ему разновидностью случая. Ведь случается, что все монеты падают орлом, неисправные часы дважды в сутки показывают точное время и кто-то угадывает зеро.

Однако из этой изящной выдумки выросла настоящая драма. Время не захотело идти по кругу и взбунтовалось, объявив, что назад дороги нет.

“Однако! – сказал Он сам себе. – Не будем терять времени”.

И вступил в игру, придумав себя ребёнком, сыном человеческим. Для этого Он обустроил землю, и в центре поставил дворец с высокими окнами и внутренним покоем, где Мама перебирала драгоценности, а Папа сидел на троне с газетой в руках. Его родители, хотя и царственные особы, но подчинялись ходу времени, совершая положенные ритуалы приближения к смерти. Они смиренно исполняли простую человеческую роль: смеяться в начале и плакать в конце. Воля и фантазия даны людям, как правая и левая рука – от рождения с разной силой. Поэтому человек напрасно мечтает о бессмертии, завидуя Тому, у которого фантазия и воля совпадают бесконечно.

Неустранимой причиной этого изъяна человеческой природы было Время.

Среди ритуалов приближения к смерти самыми забавными были Новый год и день рождения.

Он родился в весенний день под перестук дождя на пальмовых листьях. Хотя некоторые утверждают, что это случилось осенью, когда с гор приходит молочный туман.

Он не думал, что делает зло, когда творил мир. Ему просто хотелось получить подарок ко дню рождения.

Как хорошо! – воскликнул Он, принимая мир, окружённый прозрачной твердью, наполненный жизнью, цветами и льстивыми гимнами Творцу.

Было утро, и был вечер, и Он не мог отвести взгляд от своего подарка. Родители устроили в Его честь салют во всё небо с парадом планет и вспышками сверхновых, но Он так и не вышел на балкон, чтобы насладиться световым шоу.

На диване в своей комнате Он лежал, созерцая чудо воды, которая принимала любую форму, и в этом заключалась её мудрость. Вода поднимала волны, мелкие барашки и страшные цунами, которые рождались и исчезали, не зная ни прошлого, ни будущего. “Мгновения, – думал Он. – Мгновения. Вот из чего состоит время”.

Поначалу Он считал воду частным случаем времени – она так же упрямо двигалась в одном, ею выбранном направлении, совершая при этом величественный круговорот. Но вскоре Он заметил отличие: время убивало жизнь, которая появлялась в воде. Это была жестокая борьба противоположностей. Словно два гладиатора на арене цирка, они боролись, стараясь угодить божественному зрителю. И чем дальше заходило в своих подлых приёмах время, тем больше Ему нравилась вода, её спокойная сила и дикий нрав.

Словно ребёнок, она разбрасывала по морям и океанам пирамидки архипелагов, запускала шарики облаков и, как кубики, смахивала с поверхности земли города, в которых думали, что правят миром. Как жалобно там кричали в последний момент! И как красиво! Предсмертный человеческий вопль был самой пронзительной частью симфонии, оркестрованной на барочный лад.

Пели синие киты, хлопали крыльями альбатросы, рокотали бомбардировщики, визжали бомбы, ворчали жуки, блевали вулканы, стонал осенний лес, выла вьюга, грохотал гром небесный, и приматы кривлялись под свою механическую музыку. Но лейтмотивом симфонии оставался голос воды: от еле слышного плеска лесного ручья до яростного морского хора.

Он испытывал гордость за своё творение. Вода была Его шедевром и, пожалуй, что страстью. Она дразнила Его, поднимая юбки, под которыми никогда не открывалась окончательная нагота. Волны волновали волнительно. Он мечтал умалиться, попасть внутрь своего замечательного подарка, нырнуть в воду, пережить каждое её мгновение.