Пляс Нигде. Головастик и святые

В ответ они дружно засмеялись, забулькали весёлыми пузырями, которые разбегались по воде, словно азбука Морзе. Никогда раньше не встречал таких оптимистов в наших северных реках. Даже усомнился в себе – может, я пропустил что-то важное? Вдруг не врут про глобальное потепление? Снял ботинок, проверил воду пальцем ноги.

– Холодно же!

– Да нет, жарко. Ты просто привык к своему пеклу.

– К чему я привык?! Ну вы даёте! Откуда у нас тут пекло?

– От природы вашего мира, горящего день за днём.

– Нет, ну вы совсем уже! Конечно, пожары здесь бывают, но в весенние месяцы. А сейчас какие пожары? Вы глазами-то посмотрите вокруг.

– Ты сам иди сюда и взгляни на свой дом.

На слабо меня взяли эти водолазы, как маленького. Затрудняюсь объяснить, почему не отклонил их предложение. Вроде бы глупость полная – прыгать в холодную реку к незнакомым мужикам. Даже если они интересные собеседники. Хотя разговаривал со мной только Господь Бог. Двое других просто рассматривали меня, один с насмешливой улыбкой, другой – широко раскрытыми глазами. Я только потом узнал историю Принципа, как он проглотил своё имя, и его мучил такой сушняк, что он чуть не выпил озеро, в котором находились ГБ с Иоанном Филином. Интересная история, я тебе потом расскажу, если не забуду. А в тот момент, топчась на берегу, я чувствовал себя нерешительно, как целка перед секс-шопом, и очень глупо со всех сторон.

– Иди сюда, – повторил ГБ.

Чтобы не выглядеть в его пресветлых очах жалким сыклом, рванул на груди рубаху и скинул на землю всё остальное.

Рядом были деревянные мостки для полоскания белья и романтических обжималок. Разбежавшись по ним, как по взлётной полосе, я нырнул в реку солдатиком и ушёл с головой. Дна не почувствовал. Чувство было такое, словно погружаюсь в бездну пиздеца. От ужаса протрезвел моментально и всплыл на поверхность с единственной целью – закричать “мама!”. Открыл рот и увидел берег. Отчего ещё шире открыл рот, а про маму и думать забыл.

С берега жарило, как из доменной печи. Столбы пламени стояли высоко, словно факелы Газпрома. Воздух был до того раскалённый, что надувался пузырями, которые лопались, бабахали и напоминали салют победы. Фонтаны искр взлетали в небо до самых звёзд. Абсолютно всё полыхало – деревья, лодки, дома, заборы, амбары, коровники, свинарники и скворечники.

В этой страшной картине мира присутствовал фантастический элемент. Из-за бушующего внутри и снаружи огня всё наше недвижимое имущество стало прозрачным, как стеклянная посуда. Ничего не осталось тайного. Как на ладони всё было. Я пересчитал бочки в винном погребе Ленина, а заглянув в сарай Трактора, узнал, что это он скоммуниздил манометр из школьной котельной. Вот такие у нас люди, хоть на них атомную бомбу бросай, всё равно воруют.

В других домовладениях тоже хватало криминала – огнестрел без лицензии, краденые дрова и неправедно нажитое добро, а в одном погребе я рассмотрел члены мужского мёртвого тела без головы, лежавшей отдельно на дне бочки с квашеной капустой. Вот же суки! Они нам эту капусту к столу подавали на Новый год. Закусывайте, гости дорогие, не стесняйтесь! Как говорится, во многом знании много капусты.

Люди в огне казались чёрными угольками. Между языков пламени я увидел Кочерыжку, идущую к Мафусаилову подворью. Спокойным шагом она поднималась по тропинке, ничего не замечая и не подавая сигналов бедствия.

– Кочерыжка! – заорал я со всей дури, в три взмаха добрался до берега и кинулся в огонь, чтобы догнать, спасти, утащить в безопасную реку мою драгоценную бабу.

Кочерыжка

Это была коррида, когда Вовка голый бежал по улице с криком “Пожар!”. Конечно, деревня встала на уши. Где горит? Куда воду тащить? Но, выслушав доклад моего супруга о том, какое ему было видение, заругались матом: ну и что с того? Намекаешь, что горим в аду? А что мы можем сделать? От нас ничего не зависит. Нельзя было до утра подождать с этой сенсацией? Айда на боковую! Или сначала хлопнем рыжего чёрта лопатой по голове, чтобы не нарушал тишины? Ему-то всё равно, он дурее уже не будет, а мы хотя бы отдохнём.

Вовка в ответ повысил голос: запрещаю спать, пока не увидите чуда! И так уже всю жизнь проспали, обломовы! Где семья Молодого Мафусаила? Ожидают их на берегу. Ему говорят: да кому они нужны – ждать их среди ночи? Головастик, мать твою за ногу, что за подлянка? Если ты опять накликал сюда пришельцев, то не обижайся, но мы всё-таки проломим тебе череп. Ты достал уже, однорукий бандит! Двадцать лет кормишь нас сказками о былом величии. Мы из-за тебя разосрались с нашими соседями безо всякой выгоды, мы по твоей милости потеряли пенсии и льготы, как обитатели нежилого населённого пункта. Понимаешь? Мы – официальная нежить, и требуем к себе уважения. Нельзя беспокоить народ по пустякам во время кризиса. У нас давно чешутся руки, и подавленное желание кого-нибудь отпиздить всё чаще сходится на твоей кандидатуре.