Пляс Нигде. Головастик и святые

Подъехал Олег, старый клоун на мопеде “Рено” 1969 года с мешком на багажнике. Очень живой, поприветствовал нас, но бухать не остался, потому что спешил за город, на Жёлтую Мельницу Славы Полунина, где кончилось зерно, и Олег должен был пополнить запасы.

Два милиционера из Новосибирска страстно целовались у парапета. Они были в штатском, уверенные, что никто их не распознает, но для завсегдатаев Нового моста нет ничего тайного.

Розовый хасид, не знаю точно, к какой его отнести категории, возник передо мной, мерцая в сумерках, и я, поставив на скамью пластиковый стаканчик, бросился к нему с кошельком.

– C’est votre argent, prends! – сказал я, протягивая двадцатку.

Он невозмутимо взял деньги и двинулся дальше, элегантно лавируя в толпе, не соприкасаясь с туристами. Я вернулся к друзьям:

– Долг вернул.

– Ну и знакомые у тебя, – проворчал дядя Вова, считающий Париж (а также Берлин и Рим) нашей исконной русской землёй. Он это понял тридцать лет назад, когда переехал на берега Сены из Новокузнецка, и до сих пор говорит с французами только по-русски, и они всё понимают. По крайней мере, так думает дядя Вова. С кудрявым чубом и бородой он похож на казака 1812 года.

– Мы здесь живём, это наша земля, – объясняет он свою философию. – Надо жить и радоваться. А все эти эмигрантские трень-брень “Когда мы в Россию вернёмся” – фуфло заунывное.

Мыкола, парень из Днепра, прекрасно говорящий по-французски и занимающий прекрасную должность аккаунт-менеджера в парижском отделении “British steel”, посмотрел на всех с доброй улыбкой:

– Хлопци, а ви хочете таранi? Мені друзі подогнали з батьківщини. Це кайфище яка смачна.

Он открыл сумку – и запах копчёной рыбы заглушил парижские ароматы в центре города, от Нотр-Дам до Эйфелевой башни. Никогда прежде я не закусывал портвейн таранькой. Украина и Португалия оказались союзны. За вечер мы добавили к ним Германию (Jägermeister), Бельгию (монастырское крепкое пиво Triple), и, конечно, без Франции не обошлось (Calvados).

Полночь застала нас возле башни святого Якова на Севастопольском бульваре, где я голосом экскурсовода рассказывал друзьям о том, что после Великой французской революции эта церковь была закрыта и несколько десятилетий стояла пустой, пока здание не выкупили фабриканты оружия, устроившие здесь производство. Знаете, как делают пули в заброшенном храме? Капают расплавленный свинец из-под церковной крыши. За время полёта свинцовая капля застывает в нужную форму, и готовая пуля падает в ящик. Несколько миллионов их здесь накапали таким манером.

– А всё равно Крым – наша русская земля, – сказал дядя Вова, который нашёл возле мусорного бака помятую табличку с названием улицы Boulevard Sébastopol.

– Тебе з цієї хуйней в метро не пустять, – засмеялся Мыкола. – Крiм того тебе ж жiнка з дому вижене. Скільки можна тягати з вулиці усілякий непотріб?

Вова счастливо женат на француженке Оди, с которой они воспитывают двух взрослых сыновей. Ну то есть как воспитывают? В основном этим занимается Оди, а дядя Вова украшает семейную жизнь своим артистизмом.

– Не посмеют, – отозвался он, и потащил табличку к станции “Шаттле”.

Когда мы спустились под землю, я стал хлопать себя по карманам в поисках проездной карточки Navigo. Безуспешно. Она была утрачена в процессе эксплуатации.

– Це не бiда, – улыбнулся Мыкола, протягивая нам с Ташевским один одноразовый билет. – До зустрічі завтра! Підемо в музей Петлюри в десятий арондисман. I взагалі, нікуди не їдьте з Франции. Скоро буде фестиваль хеві-метал в Дюнкерку. Ми з дядьком поїдемо i ви з нами.

Мы обещали принять участие во всех культурных мероприятиях страны. Хэви-металл, конечно, говно чудовищное, но в такой компании не страшно. Обнялись, расцеловались и пошли в разные стороны света. Мыколе с Вовой надо было на Запад, а нам с Серёгой на Север.

Не знаю, почему мы решили, что будет забавно пройти через турникет по одному билету. Чей внутренний голос подсказал нам эту идею? Кальвадоса, Егермейстера или бельгийских монахов? Но мы сделали это. Прямо на глазах группы контролёров, мужчин в одинаковых серых рубашках, с одинаковыми свинцовыми лицами. Они ждали и были готовы. Один из них подхватил Ташевского под локти.

– Пройдёмте, месье!

Отвёл моего друга в сторону и вытащил штрафную книжечку. Серёга начал ему что-то объяснять на пьяном английском языке. Контролёр взглянул на часы. У этих ребят чёткий тариф: платишь сразу – 60 евро, хочешь поговорить о своей невиновности – первые пять минут разговора – 90, десять и больше – 120 евро.

Я решил сэкономить наши скромные деньги и прервал их беседу.

– Возьмите 60.