Пляс Нигде. Головастик и святые

Жена Актуального Художника отбивала ритм, хлопая в ладоши. Сам художник оставался бесстрастен: ни один мускул не дрогнул на его лице за время поездки. Франсуа на переднем сиденье делал вид, что его здесь нет.

Мы вышли из такси на площади Бастилии и проследовали в ресторан – около полуночи, как бы оказавшись в стихотворении Бродского, которое я немедленно озвучил на весь одиннадцатый арондисман:

В Париже, ночью, в ресторане… Шик
подобной фразы – праздник носоглотки.
И входит айне кляйне нахт мужик,
внося мордоворот в косоворотке.

Как только нам указали свободный столик, АХ первым делом заказал кофе. Мы не спеша выбирали выпивку, Лиза комментировала для меня, неопытного, винную карту, Франсуа беседовал с женой художника о её детях, оставшихся на попечении старшей дочери Франсуа, короче, все были чем-то заняты и не сразу обратили внимание на перемену цвета лица Актуального Художника, который сделался мертвенно бледен, когда гарсон принёс ему кофе и чек.

– Что случилось?! – воскликнули мы хором.

АХ протянул чек Франсуа. Тот взглянул, нахмурил брови и подозвал гарсона. Они быстро что-то перетёрли между собой и рассмеялись.

– Парень говорит: раз месье заказал кофе, значит, собирается уходить, вот он и принёс счёт. А так как в ресторане только сегодня поставили новый кассовый аппарат, он решил побаловаться и выбил чек на 3999 евро, – перевела Лиза.

Убедившись, что долговая яма ему не грозит, Актуальный Художник расслабился и попросил салат. Так как он был гвоздём вечера, то кушал в молчании, а все остальные хохотали под какое-то недешёвое вино (ужин оплачивало издательство), Франсуа рассказывал, как приехал учиться в Сорбонну с крайнего севера Франции и чувствовал себя словно чукча (его слова), потому что все вокруг передразнивали его говор. Парижане травят провинциалов, как тараканов, ядовитыми шутками – это их любимый спорт; но есть и хорошие новости: если выживешь – тебя примут в команду.

Лиза вспоминала недавнее путешествие в Петербург, на малую историческую родину:

– Сначала мы пили то, что они там называют шампанским, а потом догонялись тем, что у них считается коньяком, – смеялась она.

Этот милый снобистский пир продолжался до трёх часов ночи. Ради нашей компании ресторан готов был работать хоть до утра, но мы все немного устали от пережитого, к тому же Актуальный Художник доел салат. Пока Франсуа расплачивался с весёлым гарсоном, мы курили на улице с женой художника. Она поинтересовалась, где я живу и могут ли они вместе с детьми поселиться у меня на пару месяцев, пока её муж не устроит новую зажигательную акцию? Детей двое, уточнила она. Мог ли я мечтать о том, чтобы так внезапно сблизиться с актуальным искусством? Не мог и не мечтал.

В этот момент из ресторана вышла Лиза, я сделал задумчивые глаза и спросил, как она смотрит на то, что я перееду к ней на некоторое время, как благородный человек, – дабы предоставить жилплощадь настрадавшейся от кровавого режима семье художника? Лиза не оценила шутку. Она просверлила меня сердитым взглядом честной девушки и заявила, что ей пора домой, рабочий день начинается в 9 утра, а всё это давай отложим на выходные. Ты серьёзно? Отложим? Да, встретимся в субботу вечером на Новом мосту. Ты имеешь в виду тот самый Новый мост, изображённый на 50 евро? У меня как раз завалялось несколько бумажек, подожди минутку, дай взгляну, чтобы точно знать, куда идти в субботу. Спокойной ночи! Желаю тебе хорошо проветриться.