Пляж на Эльтигене

Да и правду сказать, при начавшемся сведении счетов лучшей кандидатуры не оказалось. Иван Васильевич хоть и числился в друзьях, но побаивался Волкова и в то же время искренне восхищался этим человеком. Волков любил копаться в личных делах и пек «персоналки» как блины. Дочка Самохина всего лишь на пианино играла, сосед пожаловался. В другое время никто бы внимания не обратил. А Волков занялся — и какой шум вышел! Постепенно, следуя за ним, Бородкович и сам понял, что главное не в том, подтвердится одна или другая версия, — важен был сам процесс расследования. Зачастую чем меньше имелось улик, тем большим сознанием ответственности своих задач проникался Иван Васильевич. Ему нравилось разбираться в чужой житейской суете и разоблачать кого-то. Он называл это «поиском истины».

Он усвоил несколько необходимых, по его мнению, фраз, таких, как: «семья — ячейка общества», «каждый ребенок в долгу перед государством», «благополучие семьи зависит как от мужчины, так и от женщины». И с помощью этих фраз в общем-то легко решал все семейные и квартирные вопросы. По крайней мере, о его визитах говорили и помнили долго.

Бородковичу казалось, что для него наступает наконец новая эра деятельности, что именно в том, чтобы проверять других людей, наставлять их, выводить на чистую воду, и состоит его призвание. Иногда он даже был не прочь выйти из-под опеки Волкова и действовать самостоятельно.

И только дома он чувствовал себя угнетенным. Словно немигающий отрешенный взгляд старухи мешал ему распрямиться, развернуть плечи и заявить о своем достоинстве в полный голос.

6

В субботу ожидали жениха.

Открыв дверь, Людмила увидела яркий свет, блеск хрусталя на столе. И первое, что услышала, был счастливый смех сестры Кати. «Как колокольчик», — подумала она. Все говорили, что Катя смеется как колокольчик, и Людмила привыкла думать точно так же, хотя не находила ничего похожего на колокольчик. Но от мысли, что Катя дома, ее охватило покойное и радостное чувство.

— Мама! — крикнула Катя смеясь. — Кто-то пришел! Нет, «он» не может быть, я «ему» запретила.

Катя выскочила в коридор радостная, сияющая. В зеленом переднике и с зеленой наколкой в волосах.

— А, это ты? — сказала она. — А для тебя сюрприз. Я видела Бориса.

Людмила, как всегда, залюбовалась сестрой. Катя пробыла месяц на юге и выглядела восхитительно. Кавказский загар, светлые, выгоревшие на солнце волосы и голубые глаза — все было ярко и необыкновенно этой своей яркостью. Зеленая наколка была выбрана не случайно.

Так вышло, что с ее приездом отыскался Борис.

— Он хотел прийти днем, — сказала Катя, поцеловав Людмилу. — Но я запретила до семи часов. Надо же порядок навести! Правда?

Уже полтора года Борис считался женихом Людмилы, и на этом основании у него с Катей сложились дружеские отношения.

— Кого пошлем в магазин? — сказала Катя.

Когда выяснилось, что в магазин ходить не надо, она с азартом принялась за уборку квартиры. Людмила и мать выполняли ее приказания, к этому в доме привыкли. У Кати все получалось ловчее, красивее, лучше. Вообще, что бы Катя ни делала, при взгляде на нее рождалось ощущение, что этот человек очень счастлив во всем. Казалось, она одним своим присутствием просто требует, чтобы и остальные вокруг были счастливы. И действительно, в ее присутствии становилось как-то тепло и радостно на душе.

Она была полной противоположностью холодной сдержанной Людмиле. Трудно было придумать более несхожих людей, хотя они были сестрами. Людмила с бледным лицом, черными глазами и черными прямыми волосами всегда казалась хмурой и озабоченной, хотя забот у нее ничуть не больше, чем у других.

А Катя! Любая ее беспричинная улыбка заставляла улыбаться других. Весь ее цветущий облик, казалось, говорил: «Все должны быть счастливы, потому что счастье — это единственно разумный способ существования. И надо уметь быть счастливым!»

Светлые вьющиеся волосы навсегда избавили ее от бесконечных закручиваний, мучения с парикмахерскими, волнений по поводу сырой погоды. Только встав на каблуки, Катя могла сравняться с сестрой, но что у нее была за фигура! По мнению Людмилы, она должна была сводить с ума всех мужчин. Да, в сущности, так оно и было. С малых лет Катя была окружена поклонниками, всегда к ней тянулась бесконечная цепочка записок, одно за другим следовали свидания, поцелуи, раздумья, отвечать или не отвечать на телефонные звонки, и т. д. Причем все это соскальзывало с нее, проходило без драм и переживаний; она каждый раз словно обновлялась и укреплялась после очередного романа и обретала еще большую уверенность в себе.

Без четверти семь пришел Борис.