Плющ

Мы добрались до дома 490 по Парк Авеню Саут без четверти пять. В этот час субботнего вечера в здании было тихо, как никогда. Как в гробу, если говорить другими словами. Заклятый враг Джона лежал там, где мы его оставили, аккуратно завернутый в ковер.

- Взгляни на плющ, Риддли, - сказал Билл, но я уже это сделал. Лозы пробрались к концу коридора. Там они сгрудились, едва сдерживаемые чесноком, которым Джон и Роджер натерли лутку двери. Кончики лоз были слегка приподняты, и я видел, как они дрожат. Я подумал о голодных посетителях, заглядывающих в окно ресторана, и слегка вздрогнул. Если бы не чеснок, эти передовые усики уже проникли бы в ковер и обвили ноги трупа. Зенит на нашей стороне, я совершенно в этом уверен, но, боюсь, ни твердый член, ни голодный живот не имеют ничего общего с совестью.

- Давай вытащим его отсюда, - сказал я.

Билл согласился.

- И сделай себе заметку: освежить чеснок на той двери. Может быть, завтра.

- Я не думаю, что чеснок будет держать его вечно, - сказал я.

- Что ты имеешь в виду?

Так как мы снова были под телепатическим зонтиком Зенита, вместо того, чтобы произнести это вслух, я ответил ему мысленно: он должен расти. Если он не сможет расти, то умрет. Но прежде чем он умрет, он может…

- Стать злобным? - Закончил за меня Билл.

Я молча кивнул. Да, он может стать злобным. Я уверен, что Детвейлер и генерал Хекслер могли бы сказать, что он уже стал довольно злобным.

Мы пронесли свернутый ковер по коридору к лифту, который открылся по нажатию кнопки. В здании больше не было никого, кто мог бы перевести его на другой этаж, в этом я был уверен. Мы бы услышали их мысли.

- У нас ведь не будет никаких проблем, правда? - Спросил я Билла, когда мы ехали вниз. Между нами лежал Мистер Детвейлер, проблемный малый, которому вскоре предстояло поселиться в Нью-Джерси. - Никаких маленьких хичкоковских неожиданностей.

Билл улыбнулся:

- Не думаю, Риддли. Мы выбросим все семерки. Потому что с нами сила.

И так оно и было.

К тому времени, как фары грузовика выхватили знак на краю 27-го шоссе - Корпорация по УТИЛИЗАЦИИ ОТХОДОВ ПЕТЕРБОРО. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН - стало совершенно темно, а Луна высоко висела в небе. Высоко и мечтательно. Мне пришло в голову, что эта же самая Луна смотрит на свежую могилу моей мамы в Блэкуотере.

Через грязную дорогу, ведущую к свалке, тянулась цепь, но она, похоже, была просто перекинута через столбы с обеих сторон и не заперта на ключ. Я вылез из машины, освободил одну из петель и жестом пригласил Билла проехать. Как только он оказался внутри, я снова закрепил цепь и сел обратно.

- Насколько я понимаю, этим местом пользуется мафия? - Спросил я.

- Таковы слухи. - Билл немного понизил голос. - Я слышал, что один из приятелей Ричи Джинелли, говорят, что это был Джимми Хоффа, взял длительный отпуск в этом направлении.

- Билл, - сказал я, - я, конечно, далеко не главный редактор «Зенит Хаус» чтобы указывать тебе, что делать…

- Смелей, Макдуф, не трусь [270], - сказал он, улыбаясь.

- ... но место для игры в покер, где можно услышать такие странные обрывки разговоров, может быть небезопасным для безобидного редактора книжек в мягкой обложке.

- Говори за себя, - сказал он, и хотя он все еще улыбался, я не верю, что то, что было сказано дальше, было шуткой. - Если плохие парни перейдут мне дорогу, я просто натравлю на них плющ.

- Так думал и Карлос Детвейлер, а теперь он совершает свое последнее паломничество в кузове хлебного фургона, - сказал я.

Он посмотрел на меня, и его улыбка немного померкла.

- Возможно, ты прав, напарник.

В этом я был прав, но сомневаюсь, что это остановит Билла от его покерных вылазок по выходным. Точно так же, как я сомневаюсь, что успешный трах с Сандрой Джексон остановит Херба Портера от Тайных экспедиций по обнюхиванию сидений. Мы говорим: «такой-то должен был знать, что надо было действовать осторожнее», когда такой-то приходит и скулит от горя, но есть огромная разница между знанием и действием. Неточно цитируя Библию: мы возвращаемся к нашим порокам, как собака к своей блевотине, и когда кто-то думает в таких выражениях, я удивляюсь нашей очевидной решимости сосуществовать с Зенитом - общим плющом. Подумать только, что он - или оно - может хоть немного улучшить наше положение или нас самих.

Поразмыслив над тем, что я только что написал, я рассмеялся. Я как наркоман между дозами, временно трезвый и размышляющий о том, что наркотики - зло. Как только я снова окажусь в зоне действия этих гудящих приятных вибраций, все изменится. Я знаю это так же хорошо, как свое собственное имя.

Знать... и делать. Между этим - пропасть.