Плющ

- И говнюки в полдень, - вставил Херб. - Не забывай об этом.

- Может быть, ты вернешься к сути, Джон, - призвал Роджер.

- Дело не в копах, - резко продолжил Джон. И, как я почувствовал, с восхитительная краткостью. - Никаких посторонних. Этот плющ помогает нам навести порядок в нашем доме, а мы должны навести порядок в его доме.

- Но ведь это мертвецы, - сказала Сандра. Она выглядела очень бледной, и когда она снова потянулась к моей руке, я позволил ей взять ее. Я и сам был рад этому прикосновению. - Мы говорим о мертвых людях.

- Мы говорим о двух мертвых психах, которые убили друг друга, - сказал Херб. - Кроме того, труп только один.

Пока мы переваривали это, на мгновение воцарилась тишина. Думаю, это был решающий момент. Потому что в глубине души мы все знали, что, генерал убил Карлоса, после чего Зенит позаботился о самом Хекслере.

- Здесь ничего плохого не случилось, - сказал Билл, как бы про себя.

- Ты все правильно понимаешь, - сказал Херб. - Кто-нибудь еще хочет защитить постулат, что мир стал хуже, потому что этих двух придурков больше в нем нет?

- Если мы не собираемся скармливать Детвейлера растению, то, как же мы от него избавимся?

- У меня есть идея, - сказал Билл Гелб.

- Если это правда, - сказал Роджер, - то сейчас самое подходящее время, чтобы... короче, выкладывай.

Из дневника Билла Гелба

5 апреля 1981года

Сначала были некоторые сомнения, но я скажу вам одну вещь: чтение мыслей освобождает от кучи эмоционального дерьма, а также простых повседневных проблем, которые люди пытаются передать из уст в уста. Я почти уверен, что до них дошла моя уверенность, мое чувство, что у меня есть правильная идея и что мы можем ее осуществить. Именно так я чувствовал себя в парке, играя в кости с этими говнюками-мажорами. Жаль только, что я не попал на игру в покер. Ну ладно, как-нибудь в другой раз.

Так или иначе, я все-таки побываю в Парамусе.

Из дневника Риддли Уокера

5 апреля 1981года

(продолжение)

Грузовик представлял собой старую колымагу, ветровое стекло по краям было молочным; обогреватель не работал, а пружины были просевшими; сиденья были шишковатыми, и вонь выхлопных газов поднималась через пол, вероятно, из неисправной выхлопной трубы или коллектора. Но сборщик пошлины перед мостом Джорджа Вашингтона даже не взглянул на нас, и я счел это хорошим знаком. Кроме того, радио работало. Когда я включил его, первое, что влилось мне в уши, был Джон Денвер: «Как здорово снова вернуться домой! Иногда эта старая ферма кажется мне давно потерянным другом...»

- Пожалуйста, - сказал Билл. - Тебе это точно необходимо?

- Мне это нравится, - сказал я и начал притопывать ногами. Между нами кое-что стояло... среднего размера бумажный пакет с логотипом «Смайлера». Внутри лежали те немногие вещи генерала, которые Зенит счел неудобоваримыми. Дипломат Безумного Цветочника лежал под сиденьем, издавая очень неприятные вибрации. И нет, я не верю, что это было только мое воображение.

- Тебе это нравится? Риддли, я, конечно ничего не имею к людям с твоим цветом кожи, но разве афроамериканским джентльменам вроде тебя обычно не нравятся такие люди, как Марвин Гей? «Темтейшен»? «Стилистик»? Джеймс Браун? Артур Конли? Отис Реддинг?

Я хотел было сказать ему, что Отис Реддинг мертв, как и тот парень в кузове старого дребезжащего грузовика, в котором мы сейчас переправлялись через Гудзон, но потом решил придержать язык за зубами.

- Мне нравится именно эта песня. - На самом деле, так оно и было. - Выгляни наружу, Билл. Луна поднимается с одной стороны, а Солнце садится с другой. Это то, что моя мама называла «Двойным наслаждением».

- Я расстроился, когда услышал о твоей маме, Риддли, - сказал он, и я поблагодарил его за это. Однако только в моей голове, где он больше не мог слышать благодарности. После того, как мы покинули здание, где теперь верховодит Зенит - общий на всех плющ.

- Спасибо, Билл.

- Она... ты знаешь, она страдала?

- Нет. Я не думаю.

- Хорошо. Это хорошо.

- Да, - ответил я.

Песня Джона Денвера закончилась и была заменена кое-чем другим, несоизмеримо худшим: Сэмми Дэвис-младший пел о Кэндимене: «Кто может взять радугу, и погрузить ее в сон». Содрогнувшись, я выключил радио. Но песня Джона Денвера не выходила у меня из головы: «Как здорово снова вернуться домой».

Мы остановились со стороны Джерси - я на пассажирском сиденье, а Билл за рулем старого грузовика с выцветшими наклейками «Хлебобулочные Изделия от Холсума» по бокам. Он позаимствовал его у своего друга, который, надеюсь, никогда не узнает, что мы перевозили, завернув в старый ковер, который Херб Портер нашел в каморке.

Когда за несколько часов до этого Билл закончил излагать свой план, Роджер сказал:

- Ты не сможешь сделать это в одиночку.

- Я помогу, - сказал я.

- Ты? - Спросил Джон. - Но ты же... - он замолчал, но находясь на пятом этаже дома 490 по Парк Авеню Саут, в присутствии Зенита, мы все слышали продолжение его мысли: - ты же просто уборщик!

- Больше нет, - сказал Роджер. - С этого момента я нанимаю тебя в качестве редактора, Риддли. Если ты не возражаешь, конечно же.