Плющ

Не обращай внимания на Билла и Херба. Не говоря уже о горячих бедрах Сандры. Нужно обдумать еще одну, более интересную вещь. Когда я вернулся с обеда, на моем столе лежал розовый листок, ПОКА ВАС НЕ БЫЛО. Риддли позвонил, и Ла Шонда приняла сообщение. Он говорит, что вернется только в следующую среду или около того, потому что улаживание посмертных дел его матери занимает больше времени, чем он думал. Но не это самое интересное. Ла Шонда записала, и я цитирую: «возникли проблемы с братом и сестрой. В основном — с сестрой». Риддли действительно сказал ей об этом? Они никогда не были особо дружны, на самом деле мне всегда казалось, что Ла Шонда считает Риддли ниже себя, возможно, потому, что верит акценту Амоса и Энди[219]… хотя в это трудно поверить. Но основная причина, как я думаю, кроется в том, что он приходит на работу в серой униформе от «Дикки», а она всегда появляется разодетая в пух и прах…

Нет, я не думаю, что Риддли действительно говорил ей что-либо о проблемах с его братом и сестрой. Я думаю, что Л. просто… знала. Зенит не разрастается в приемную, пока чеснок, кажется, работает, и он, в основном, растет в другом направлении… в конце коридора — окошко, выходящее в вентиляционную шахту… но его влияние, возможно, уже достигло зоны приемной.

Мне кажется, Ла Шонда прочла его мысли. Прочла их на расстоянии около полутора тысяч миль по междугородней телефонной линии. И даже не подозревая об этом. Может, я и ошибаюсь, но…

Нет, я не ошибаюсь.

Потому что я читаю ее мысли, и я знаю.

(Пятисекундная пауза на пленке)

Ух ты, Господи.

Господи Иисусе, это очень важно.

Это чертовски круто.

Из дневника Билла Гелба

3 апреля 1981 года

Сегодня я нахожусь у себя дома, но мыслями уже в Парамусе, Нью-Джерси, завтрашним вечером. Там по субботам всю ночь играют в покер, ставки довольно высокие, место связано с Итальянским Братством, если вы понимаете, что я имею в виду. Пашут на Джинелли, по крайней мере, я так слышал (он мафиози, хозяин «Четырех отцов», в двух кварталах отсюда). Я был там всего пару раз и в обоих случаях продул свою последнюю рубашку (я, конечно же, заплатил, не надо шутить с итальянскими джентльменами), но у меня есть чувство, что на этот раз все может быть по-другому.

Сегодня в моем офисе, после того как Р. У. одобрил идею книги (продастся по крайней мере 3 миллиона экземпляров «Инопланетного инвестирования», не спрашивайте меня, откуда я это знаю, но я знаю), я достал кости из ящика своего стола, и начал бросать. Сначала я почти не обращал внимания на то, что делаю, потом присмотрелся повнимательнее и, черт возьми, не мог поверить своим глазам. Я достал блокнот и записал сорок последних попыток.

Тридцать четыре семерки.

Шесть раз одиннадцать.

Ни змеиных глаз, ни товарняков. Ни единого пойнта[220].

Я попробовал тот же эксперимент здесь, дома (на самом деле я сделал это сразу же, как только вошел в дверь), в полной уверенности, что это не сработает, потому что телепатия не распространяется далеко за пределы пятого этажа дома 490 на Парк Авеню. Дело в том, что вы даже можете чувствовать, как она исчезает каждый раз, когда вы спускаетесь (или поднимаетесь) в лифте. Она утекает, как вода из раковины, и это печальное ощущение.

Как бы там ни было, сегодня вечером, прокатив кости сорок раз по моему кухонному столу, я получил двадцать семерок, шесть одиннадцаток и четырнадцать пойнтов — то есть точечных комбо, складывающиеся в три, четыре, пять, шесть, восемь, девять и десять. Никаких змеиных глаз. Никаких товарняков. Удача не так уж велика вдали от офиса, но двадцать семерок и шесть одиннадцаток — это просто поразительно. И что еще более удивительно, я ни разу не облажался, ни в 490-м, ни здесь, дома.

Буду ли я так же успешен в пятикарточном Стаде и Джеке[221] на другой стороне Гудзона?

Есть только один способ это проверить, детка. Завтра вечером.

Я с трудом могу поверить в то, что происходит, но не имею ни малейшего сомнения в успешности моих начинаний. Роджер посоветовал нам держаться подальше от плюща, но это больше похоже на дурную шутку. С таким же успехом можно было бы предложить приливу не начинаться, или сказать, что Харлоу Эндерс не такой уж и мудак. (Эндерс — поклонник Роберта Гуле[222]. Для того, чтобы это понять, вам нужно только на него взглянуть).