Плюшевый оракул

Давыдов, хотя и сидел в кресле, было заметно — нетерпеливо «бил копытом». Душа его стремилась на Петровку, к эпицентру, а он тут вынужден болтать и кофий пить.

И Вероника, чего уж говорить, это ценила. Воспитанный капитан Окунев не стал информировать свидетельницу-помощницу по телефону, что с ее нервотрепкой покончено, нет больше повода вздрагивать от каждого скрипа половицы. Игорь Станиславович отправил к ней Сережу. И с оказией вернул ключи.

Или наоборот: вернул ключи, а заодно попросил Давыдова пригладить взлохмаченную нервную систему Вероники Полумятовой…

Не важно! Существенно лишь то, что Окунев работает. Пытается связать концы запутанной истории. И, дай бог, все срастется, когда исходных данных станет больше.

А Веронике попросту не хватает гибкости мышления. Окунев умеет перестроиться, привязываясь к новым фактам, она, как тот баран, уперлась в собственное представление событий и продолжает гнуть старую линию: «сильфиду» умыкнули по случаю, по наитию подбросили горстку драгоценностей в ее котомку и потом попытались изъять без шума и без пыли.

— Спасибо, Сережа, — от чистого сердца поблагодарила Вероника, и нетерпеливый стажер тут же подскочил из кресла.

— Да не за что, — сказал уже в прихожей, шустро меняя тапки на ботинки. — Я, по большому счету, рядом проходил. Все Окунев, Ника, все Окунев…

Пожалуй.

— Тогда и ему спасибо, разумеется.

Вероника закрыла за Сергеем дверь, заперла ее на железную щеколду и прошла на кухню к подоконнику. Любимому месту размышлений.

Встала у окна и, теребя пальцами край льняной занавески, слепо уставилась на заросший тополями и акациями двор.

Потом, все так же оставаясь мыслями в недавнем разговоре, сходила в гостиную, взяла со столика мобильный телефон и закончила почти набранное СМС для мамочки Агаты, отправила его заказчице. Сжав телефон в руке, вернулась наблюдать за галками на тополях и попыталась вызвать у себя воодушевление.

Казалось бы… есть повод радоваться. За неполные сутки ей удалось приготовить два, скромно выражаясь, качественных десерта. Зыкин уже отзвонился и выразил восторг своей малиной и талантом Ники. Маленькую фею Агату и ее гостей торт, хочется надеяться, тоже не оставит равнодушными. Вероника даже улыбнулась, она много раз наблюдала, как крохотные нарядные девчушки, разевая рот и хлопая ресницами, разглядывают сладость, изукрашенную ягодами и взбитыми, натурально подкрашенными сливками.

Улыбка вышла скуповатой. Так как в голове кондитера Полумятовой происходила трансформация сознания. Несколько дней назад она приказала себе не приставать к профессионалам с уточнениями и лишними вопросами. Так как сама на дух не выносила, когда какой-то домашний кулинар начинал давать ей советы. Невероятно раздражалась от разговоров: «А вы знаете, я вот, например, муку всегда просеиваю, и потому у меня пирожки получаются исключительно замечательные, тесто рыхлое, воздушное…

Кстати, вы муку просеиваете? Или прямо так, из кулька высыпаете…», «А какими дрожжами вы пользуетесь?.. Попробуйте эти, у моей мамы всегда так тесто на них поднимается!..».

Так пусть бы мама и пекла! Пирожки и торты. На своих дрожжах.

Редко-редко повстречается знаток вроде Зыкина, который интересуется пустяшным ингредиентом, чем ненавязчиво дает понять, что ощутит подмену или недостаток вкуса. Настоящие гурманы вообще редкость. В основном мало-мальски продвинутых заказчиков прежде всего интересует натуральность используемых добавок. И внешний вид десерта, разумеется…

Нет, поболтать с заказчиком — дело далеко не лишнее! Кто-то хочет умность показать, кому-то просто делать нечего, но налаженный контакт с клиентом, безусловно, помогает достижению конечного результата.

Но лезть в калашный ряд к занятым профессионалам, к следователям-полицейским? Ника посчитала это недопустимым.

Сейчас терзала себя вопросом: а если бы тогда Махновский арестовал распластанного и похмельного Витьку Николаева, она бы стала заступаться за соседа, вмешиваться? Отважилась сказать: «Не верю, что Светлана могла впустить в чужую квартиру мужа-забияку. Она от него пряталась, а потому Витька невиновен».

«Не знаю», — честно призналась себе Ника. Витька — слесарь. Ему чужой замок вскрыть — пара пустяков.

«Да, могла б тогда и промолчать, — вздохнула. — Если бы Окунев не пришел…»

Но. Потом она совершенно самоустранилась. А позже прилично корила себя за то, что не сразу догадалась о второй сумке…

Хотя, впрочем, это уже никак не помогло бы спасти Свету, зато поспособствовало «взять на горячем» целую банду. Если бы о нахождении украденных ценностей стало известно в тот же день, Сальников не стал бы объявлять награду, и за Вероникой не стали бы следить. Банда из трех человек, соответственно, осталась бы на свободе.

Да, наверное, надо прекращать себя мучить: «Я равнодушная поганка, страус, засунула голову в муку-присыпки, мое дело — сторона. Пусть разбираются те, кому за это деньги платят…»