Плюшевый оракул

Мужчина заговорил. Спокойно так, негромко, без угрозы, но девушка ощущала каждое его слово, словно болезненный электрический разряд.

— Ты присвоила чужое, Вероника. Так нельзя. Неправильно, — пауза. И взгляд такой, что хочется скончаться. Чтоб обошлось без пули в животе, без боли и долгой-долгой смерти. — Мне нужно что-нибудь объяснять?

Ломая паралич, пожалуй, с хрустом шейных позвонков, Вероника кивнула.

— Значит, нужно, — как будто удивился вор-убийца. — А я надеялся закончить нашу историю быстро, без нелепых уговоров.

«Курьер» двинул пистолетным глушителем, приказывая Веронике отойти от входной двери в гостиную, где меньше вероятности, что кто-то подслушает их разговор из подъезда.

Ника, неверно переставляя ноги, двинулась вдоль стенки к комнате, не отрывая косого взгляда от устрашающе длинного ствола. В звенящей от страха голове забрезжили кое-какие и, надо сказать, в основном бестолковые, мысли: «Господи… чего ему отдавать-то?!. Наличку, банковскую карту, золотишко… Может, уйдет, а?!!»

«Нет, не уйдет. Теперь я его видела», — первая здравая мысль так напугала, что ноги совершенно подкосились, и кондитер кулем соломы рухнула на диван. Попала на тугую подушечку в шелковой наволочке, соскользнула с нее и заперебирала ногами, стараясь отползти подальше. Забилась в угол и подтянула колени к животу. Жуткий «курьер» невозмутимо наблюдал за ее передвижениями. Когда Вероника вжалась поясницей в противоположный угол дивана и замерла, продолжил:

— Нам легче и проще — договориться, девочка. У тебя есть то, что нужно мне. И мы оба понимаем, что идти в полицию тебе нет резона: ты присвоила чужое. Так?

Паралич отпустил тело, но продолжал сковывать голосовые связки Вероники. В ответ на вопрос у нее получилось выдавить лишь сиплое:

— Не понимаю…

Ника прекрасно понимала, как глупо выглядит ее упрямство, но сейчас ей требовалась хотя бы крохотная передышка, чтоб привести в порядок сознание. В голове заварилась такая чудовищно крутая каша, что ни крупинки здравой мысли не осталось!

— Жаль, — произнес «курьер». — Жадность — плохой советчик. Я все равно возьму то, за чем пришел, но тогда… тогда это получится больно. Для тебя.

— Ага, — из пересохшего горла вырвалось какое-то карканье. Язвительное. — А потом ты типа отсюда свалишь и оставишь меня в покое. Так? Очень хороший совет…

— Диалог налаживается, — довольно констатировал бандит. — Продолжим развивать. Да, Вероника, я оставлю тебя в покое. В полицию ты не пойдешь, там тебе нечего сказать — сама замарана, подругу убили, а ты продолжала цепляться за краденое и врать. А потому я честно предлагаю разойтись миром. Я даже оставлю тебе часть драгоценностей, чтоб было не так обидно. Подумай. Нужно ли упорствовать? Иногда сделка гораздо полезнее…

— Ты убил Свету! — перебивая, выкрикнула Вероника. Но прозвучало это не обвинением, а утверждением: я тебе не верю! Мою соседку ты уже убил, зачем теперь рисковать и оставлять в живых свидетельницу? Меня!

— Это случайность, — поморщился «курьер». — Она набросилась на меня с ножом. Неожиданно. Я только защищался.

— Ну да, конечно… — Вероника отлепила колени от живота, распрямилась. Навязанной ей роли фантастической жадины следует придерживаться. Поскольку перепуганная простушка уже давно, наматывая сопли на кулак, выдала б «сильфиду» без всяких уговоров.

А так… есть варианты для маневра. И хоть немного времени — подумать!

— Нашел дурочку, — буркнула Вероника и злобно уставилась на вора. — Я тебе цацки отдам, а ты меня тут же и прихлопнешь!

«Курьер» — Игнат Сергеевич Котов — сверху вниз разглядывал чуть-чуть опомнившуюся повариху и вдумчиво прикидывал: перед ним действительно нереальная сквалыга, которая не расстанется с камушками даже под угрозой смерти — чуть в обморок не падает, но за богатство держится, — или достаточно разумная особа, требующая гарантий безопасности? Наверное, все вместе. А потому придется договариваться дольше. Причем по чесноку, поскольку «чеснок» такой нарос, что ничего пугающего и выдумывать не надо. Если девчонка умная, то поймет, что лучше пообщаться с ним, чем вовлекать в историю реально диких типов.

Котов сделал шаг назад, присел на подлокотник противоположного кресла. И некоторое время, играя пистолетом и поджимая губы, изучал фантастическую жадину. Которая поблес ки вала на него глазами упертой фанатички, не желавшей принимать очевидное.

Да, точно. Такая не отдаст даже чужое без борьбы. Придется объяснять, авось проймет. Догадливая вроде бы.