Плохие мужчины

Решаю подождать еще. Выдерживаю разумное время. Джона нет уже неприлично долго. Задержался поезд в метро, пробки на дорогах? Да и в больницах сидят те еще бюрократы – заполни им один бланк, затем другой… Представляю себе Эми, опутанную проводами разных мудреных приборов. Вокруг консилиум докторов, принимающих непростое решение – отключить бедняжку от аппарата искусственного дыхания. Если честно, мои познания в области медицины ограничиваются анатомией, потребной для убийства. Понятия не имею, сколько должен человек пролежать в коме, чтобы его наконец отсоединили от системы жизнеобеспечения. Мне-то что делать до этого момента?

Ни сообщения, ни звонка. Каждые несколько минут поглядываю на телефон, словно нетерпеливый подросток.

Боже, неужели случилось невозможное и меня бросили? Значит, придется убить Джонатана Дерозье?

Встаю, сбрасываю туфли и начинаю мерить шагами гостиную. Убивать Джона не хочется. Я ведь жажду заняться с ним любовью и некрофилкой себя точно не считаю. Между мной и Сирилом Уолкером с его отрезанными головами – огромная разница. Секс и убийство для меня находятся на противоположных полюсах, хотя Руперт Хантингтон-Хогг, вероятно, перед смертью думал иначе. Убить Джона – значит отказаться от близости.

И все же… Вдруг он действительно вычеркнул меня из своей жизни? Не следует ли преподать ему урок?

Уфф… Я наконец сдаюсь, откупориваю шампанское и наливаю полный фужер.

Хм. Прикончить человека за то, что он отказался с тобой переспать? Не самый достойный поступок. В принципе, я не испытываю недостатка в потенциальных любовниках. Красотка, натуралка. Все при мне: мозги, деньги, личное обаяние, разнообразные умения. Либо Джонатан Дерозье сошел с ума, либо все еще любит бывшую жену – третьего не дано. Однако он поклялся: с Эми покончено. Джон не обманщик.

Так-так…

Следовательно, здесь причина другая.

Не узнал ли он о моем маленьком хобби?

Я резко останавливаюсь и ставлю фужер. Джон ведь на днях пришел ровно в тот момент, когда я забавлялась с Рупертом. Вроде бы ничего не заметил. Хотя стоп…

Шум-то он слышал. Да, конечно, я удачно скормила ему историю с Гей и горячей йогой. Потом Джон попросил о настоящем свидании. Стал бы он предлагать такое, зная, что я убийца?

Стал бы – если хотел собрать побольше улик.

Вспоминаю наш разговор за ужином. Следует признать: вертелся он в основном вокруг убийства и любви и, возможно, навел его на ненужные мысли. Черт, надо более тщательно выбирать темы для беседы.

Но! Допустим, Джон знал, что я серийный убийца. Почему же не обвинил в отравлении жены? Мотив-то у меня был самый что ни на есть…

Наступаю своей песне на горло и пишу сообщение. Слова подбираю тщательно, скрывая гнев и делая акцент на тревоге.

«Как Эми? Держите меня в курсе».

Нажимаю кнопку, и эсэмэска улетает. Испытываю к себе отвращение, но с нетерпением жду ответа.

Тишина в эфире…

Может, пока найти скотч и упаковку валиума? Рано или поздно Джон появится. Диспозиция не идеальна; предпочитаю планировать такие вещи более скрупулезно.

Кроме того, Джон мне нравится.

Бред собачий…

В дверь стучат. Джон! Ну наконец-то! Лечу в прихожую, напрочь забыв о зловещих помыслах. Меня охватывает буйная радость – дождалась! Сейчас сорву с него одежду прямо у порога!

Не тут-то было… На крыльце стоят двое констеблей и человек в штатском – наверняка детектив.

Я застываю как вкопанная.

Конечно, знала, что рано или поздно этот день наступит. Глупо было надеяться, что меня ни разу в жизни не допросят по поводу совершенных мною убийств. И с Рупертом поступила не слишком осмотрительно, хотя пока не слышала, чтобы его тело обнаружили.

Рассчитывала-то я все обычно до мелочей, однако никогда особо не задумывалась, что буду делать, если явится полиция. Нет, варианты, конечно, прикидывала. Разыграть полнейшую невинность, пройти по трупам, бежать, сдаться властям и наслаждаться славой… Каждый из планов имел преимущества и недостатки, но ни на одном я так и не остановилась.

Ладно, придется импровизировать. Изображаю наивную девушку.

– О Боже, – ахаю я. – Что случилось?

Похоже, маленькая сценка детектива не впечатляет.

– Серафина Хантли-Оливер?

– Предпочитаю, когда меня называют «Сэффи». Чем обязана?

– Вы одна в доме?

– А что?

– Разрешите пройти?

Ха, думают, напали на слабоумную!

– Нет, пока вы не объясните, в чем дело.

– Мы разыскиваем Джонатана Дерозье. Он у вас?

– Нет.

– Не в курсе, где он может быть?

– Сама хотела бы знать. Да что стряслось?

– Когда вы последний раз его видели?

– Вместе ужинали сегодня вечером. Вы, наверное, детектив Атертон? – спрашиваю я, окинув взглядом его плохо сидящий костюм и мятый галстук с приспущенным узлом.

Он коротко кивает.

– Это констебли Коэн и Хан. Мистер Дерозье упоминал обо мне?

– Сказал, что вы подозреваете его в убийстве человека, которого он сам же нашел у дома в мусорном мешке. Нелепость какая-то!

– Теперь отравлена его жена. Об этом он вам тоже рассказывал?

– Да.

– Он говорил, что отправил жене отравленный шоколад?