Площадь

Освобожденные военнопленные кучкой сбились на палубе и смотрели на Гонконг. Им хорошо было видно живописное скопление в гавани больших и малых судов разных форм и цветов, суета матросов на них, однако никого это зрелище не привлекало. Внимание было приковано к шумным улицам. Глаза неотрывно смотрели на море огней гигантского города. Холмистый рельеф подчеркивал прелесть пейзажа. Световой день еще не кончился, но по всему Гонконгу уже шли сполохи электрического освещения. Был тот самый предвечерний момент, когда свет и тьма как бы борются друг с другом. Вид был великолепен, но его созерцание не спасало пленных от тревоги, и тем более не прибавляло уверенности в завтрашнем дне. Уже целых пятнадцать дней они жили на корабле! И каких томительных дней! Все так ждали, когда «Тагор» станет на якорь. И вот Гонконг — первая стоянка со дня выхода в открытое море. Всех объединило нестерпимо жгучее желание немедленно сойти на берег. Пусть на часок, хотя бы на тридцать минут. Чуть размяться, походить, почувствовать твердую землю под ногами. Пятнадцать дней они были пленниками этого судна. Человек — существо странное. Если его долго держать в состоянии полного безделья, он готов уцепиться за любой пустяк и жизнь отдать за него, даже если этот пустяк достанется ему всего на мгновение. Все сгорали от желания пройтись по сверкающему в море огней причалу. Странные желания, передаваясь от сердца к сердцу, пробегая по нервам, как электрический ток, меняют атмосферное давление, создают нечто вроде завихрений циклона. Рождается неукротимая стихия, буйство безликой толпы. Эта стихия сейчас смерчем обрушилась на ту Площадь, где находился и Менджюн. Он сопротивлялся, стараясь освободиться из-под власти этой силы, способной на все, в том числе и на убийство. Ему тоже хочется сойти на берег. И в то же время он отвечает за общественный порядок среди пленных. Что будет с ним, если они взбунтуются и самовольно сойдут с корабля, не прислушаются к голосу разума? Согласно предписанию, пленные должны постоянно находиться на корабле, ни на миг не покидая его. Вплоть до прибытия на место назначения. Это было прекрасно известно каждому. В воздухе витало напряженное ожидание.

— Товарищ Ли!

Вздрогнув от неожиданности, Менджюн резко повернулся. Так и есть. Начинается именно то, чего он боялся больше всего. Возле него стоял Ким, один из троицы, что располагалась в кубрике номер двадцать шесть. Ким не понравился Менджюну с первой встречи, и он избегал общения с этим человеком. Этот Ким ко всем приставал, имел привычку злобно рассматривать собеседника исподлобья, вел себя нахально и вызывающе. Менджюн не отвел глаз от его тяжелого взгляда в упор и ждал, что тот скажет. Их медленно обтекала толпа, и незаметно Менджюн очутился в ее центре. Лицо у него горело.

— Товарищ Ли, давайте попробуем. Может, получится.

— Вы о чем?

Менджюн прекрасно знал, что имелось в виду.

— Высадку на берег.

— Это все уже не раз оговорено. Высаживаться на берег не будем, нам это не разрешено.

— Да кто ж этого не знает. Вопрос в том, как невозможное сделать возможным.

На это у Менджюна не было ответа. Воцарилось тяжелое молчание. Кто-то звонко щелкнул языком, выражая свое недовольство. Все взоры устремились на Менджюна, как будто это он был виноват в том, что им не разрешают сойти на берег. Как ни странно, но Менджюн вдруг почувствовал себя виноватым перед этими людьми. Он приложил руку ко лбу. В висках сильно толчками пульсировала кровь. Кто-то крикнул:

— Чего мы тут время тратим?! Без толку все. Пошли в кубрик, обсудим.

Толпа — тридцать один человек — двинулась в кубрик и переполнила его до предела. Менджюн и зачинщик мятежа Ким стояли в глубине, у внутренней переборки. Люди двумя рядами уселись перед ними на пол, остальные стояли. Все выжидающе смотрели на Менджюна. Глаза были не просящие. Они требовали, горели неприязнью и гневом. Назревала гроза. От волнения у Менджюна перехватило дыхание. Первым начал говорить Ким:

— Как видно, на берег хотят сойти все. Товарищ Ли, мы просим вас войти в контакт с судовым командованием и оказать посильное содействие.

— Но это от меня не зависит. Мы получили строгое предписание не высаживаться на берег на протяжении всего маршрута. Поэтому и господин Муради ничего не может сделать.

— Именно поэтому нам и требуется ваше содействие, товарищ Ли. Мы понимаем мотивы отказа. Начальство просто боится, что такая высадка будет сопровождаться беспорядками, непредвиденными осложнениями или скандалами. Но какие могут быть скандалы? В худшем случае, кто-то сбежит. Но посудите сами, куда бежать? Здесь Гонконг. Самая близкая отсюда страна — континентальный Китай. Других стран вокруг нет. Разве мы пойдем в красный Китай? Надо бы об этом поговорить с начальством.