Плследний из Мологи. Жизнеописание архимандрита Павлв (Груздева)

Не в шумной беседе друзья познаются,
друзья познаются в беде.
Гром грянул, и слезы польются,
тот друг, кто поможет тебе.

И следовал завету оптинского старца Амвросия: «Замечания и выговоры монаху — это щётки, стирающие греховную пыль с его души».

Хоть и грубоват был порою батюшка, но всегда по сути. И в других ценил такую же прямоту и откровенность.

Как-то раз батюшка с духовными чадами был в гостях у своего воспитанника, священника. Стол, конечно, для них накрыли — чего только нет! А время, известно, какое — продукты все дефицит, ничего не купишь, не достанешь. У простого народа на столе — картошка да капуста. Ну а уж священникам несут всё самое дорогое, вкусное — так испокон веку на Руси положено. И вот духовная дочь о. Павла села за этот богатый стол, у нее и сорвалось с языка:

— Только у попа и пожрать!

Отец Павел расхохотался. Потом, как приедет она в Верхне-Никульское, кормит ее и повторяет:

— Ешь, Нинка, только у попа и пожрать!

«По первости, когда я ездил к о. Павлу — молодой еще священник был, — вспоминает его духовный сын, — неудобно как-то, что такой старец, архимандрит, начинает на стол собирать каждый раз, как только приедешь. «Марья!» — то начнут картошку жарить, то рыбу в холодильнике смотрят. Я думаю, что уж мне, недостойному, я приезжаю за духовным окормлением, можно обойтись и так, без еды. Ладно. Приезжаю как-то к батюшке. Марья говорит:

— Ну, я пойду разогревать.

Он:

— Сиди.

Обычно сразу чай, а тут разговариваем — мне даже как-то не по себе, я уж про свои мысли забыл. Потом пошли в храм, долго-долго там были. Вернулись из храма. Марья опять:

— Я вам разогрею рыбки.

— Подожди, Марья!

И опять разговариваем. С воодушевлением еще час или два. Я уж точно проголодался, есть хочется.

И вот он полез, выдвинул ящик, достал оттуда четверговой соли, положил ее на бумагу, — а он так весело всё делал, задористо — раз! — достанет, — раз! — развернет, всё у него красиво, и скалочкой — раз, раз! — такая маленькая соль, аккуратненькая.

Взял круглый московский хлеб, порезал, в соль обмакнул и так смачно начал есть, квасом прихлебывает и на меня посматривает лукаво. У меня слюни потекли.

— Хочешь?

Налил мне квасу, хлеба дал, соли подсыпал — и я как начал есть! Господи, сроду ничего вкуснее не едывал! Паче меда устам моим этот хлеб с четверговой солью…

И вот он мне на мои мысли — и частенько так — отвечал действием».

— Поповской яичницы хочешь? — возьмет да и спросит, бывало, батюшка, какого-нибудь новичка, неискушенного в «поповской» кулинарии.

«Я думаю: «Какая поповская яичница? О чем он говорит?» — вспоминает один из гостей.

— Нет, не хочу.

— Сейчас поешь.

Ну а в хлебосольстве он великий мастер. Дал команду:

— Марья, сделай нам поповскую яичницу!

Что такое? Ясно, что жаргон — «поповская яичница». А это оказалась икра из свежевыловленной рыбы, зажаренная с маслом».

«Поповскую яичницу» довелось и мне попробовать в доме Груздевых — приготовил ее собственноручно батюшкин младший брат Александр Александрович.

— И чаю, — говорит, — тебе сделаю по-архиерейски.

— Как это — по-архиерейски?

— А вот так.

Насыпает заварки в ситечко и заливает кипятком прямо над чашкой.

— Ну, архиереи же богатые, они заварку не экономят.

Пока я ем поповскую яичницу, запивая архиерейским чаем, Александр Александрович вспоминает к слову визит архиерея в груздевский дом:

«У меня 26 января день рождения, у Нины 27-го — день Ангела, мы собрались все вместе, стол накрыли. И вот вечером открывается эта дверь, входит здоровый детина, вот с такой же, как у нас в углу, палкой.

— Здеся Груздевы живут?

Я говорю:

— Здеся.

Он сразу проходит вперед, палку эту свою ставит в угол. Я гляжу, а за ним сзади Павлуха идет, в простенькой такой вязаной рубашонке.

Архиерей Леонид — так звали детину — приехал откуда-то в Ярославль, потом его в Ригу перевели. Он и говорит:

— Братишка ваш пьяный в Рыбинске валялся, подобрали его, привезли к вам.

«Нет, — думаю про себя, — такого не бывает. Свистишь ты!»

Павлуха мне потихонечку в руку денег сует — ну что же, конечно, у нас закуска не архиерейская — беги, значит, в магазин. И вот архиерей садится за стол, простой такой, и компанию поддержал. С ним еще священника два или три, его сопровождающие…»

Всё, что каким-либо образом так или иначе связано с отцом Павлом, сразу приобретает оттенок почти сказания. Словно возвращаешься в те далекие времена, когда архиереи еще ходили пешком — как святитель Димитрий Ростовский, выходивший из Ростова чуть ли не за сутки, чтобы попасть в Ярославль к заутрене. Или сами прислуживали гостям за трапезой — как митрополит Иоанн Тобольский, всея Сибири чудотворец.

А до наших дней дошло предсказание великого Серафима о том, что онечестивятся архиереи, так что даже Воскресению Христову верить не будут…