Плутония. Необычайное путешествие в недра Земли.

— Это только на первый взгляд, а если присмотреться, то разница есть, и мы многих знали по именам, особенно подростков и детей. Капу мне часто приносила мясо, корешки и вообще лакомые, по ее мнению, кусочки, выказывая этим свое расположение.

— Поэтому-то она и осмелилась пустить дротик в одного из похитителей ее милого, — засмеялся Макшеев.

— Да, на четыре сантиметра левее — и я остался бы без глаза, — заявил Каштанов.

После перевязки Капу хотели перенести в юрту; но она стала рваться из рук и выть, выкрикивая что-то. Иголкин разобрал, что она просит оставить ее умереть на месте, а не уносить для съедения в шалаше.

— Почему для съедания? — удивился Громеко, — скажите, что мы ее не съедим, а положим в шалаше спать. А когда она поправится, отпустим к своим.

Матрос с трудом убедил ее, а Боровой взял ее руку, после чего она успокоилась и позволила себя унести. В юрте ее положили на постель, она вскоре уснула, не выпуская руку Борового.

Так как время, назначенное на ночлег, уже кончалось, то стали собираться в путь; развели огонь, поставили чайники, стали завтракать.

Иголкин, выходивший из юрты набивать чайники снегом, заметил, что по опушке леса бродят еще собаки, очевидно прибежавшие с дикарями и отставшие теперь от них. Может быть вид юрты напомнил им о той вкусной юколе, которой их когда-то кормили, и они стали вспоминать своих прежних хозяев. На свист матроса собралось еще двенадцать собак, так что считая Генерала и первых пять примкнувших к путешественникам, можно было с грехом пополам запрячь все три нарты.

— Чем же мы будем кормить их? — спросил Иголкин. — Ведь удержать их при юрте и приручить можно только кормом.

— У нас было взято провизии на месяц, — сказал Громеко. — Дней через семь-восемь мы доберемся до холма. Следовательно есть запас ветчины, который можно уделять им.

— Много давать им не нужно! — прибавил Боровой. — Они побегут и так вслед за нами, в расчете на обед и ужин.

Собакам после завтрака уделили обрезки, кости и по кусочку мяса, а затем стали укладываться. На одну нарту с войлоком и жердями юрты положили Капу, а на вторую — все остальное. Снег позволил уже пользоваться лыжами, так что несмотря на увеличившийся груз, можно было двигаться быстрее, чем накануне. Когда поезд тронулся и Капу увидела, что ее увозят не в ту сторону, где находилось стойбище дикарей, а в противоположную, она вскрикнула, соскочила с нарты и бросилась бежать, но, сделав несколько шагов, упала. Когда ее окружили и хотели поднять на нарту, она начала сопротивляться, дралась кулаками и пыталась укусить руки.

Из объяснений Иголкина она по-видимому поняла, что ее отвезут назад к стойбищу и там отпустят, а между тем теперь ее хотели увезти с собой к большим льдам. Пришлось связать ей руки и привязать к нарте, чтобы предотвратить новые попытки к побегу. Бедная Капу тряслась от страха и всхлипывала в полной уверенности, что ее увозят в страну вечного холода.

В этот день с обеда уже перешли на русло речки, где снег лежал менее толстым слоем и был уплотнен ветрами, так что нарты и лыжи зарывались меньше, чем на тропе в лесу. Поэтому движение шло достаточно быстро, и за день прошли опять пятьдесят километров.

На ночлеге караулили поочередно, но дикари не появились. Капу целый день отказывалась от пищи, и на ночлеге ее пришлось оставить связанной под надзором караульного. При виде блестящих ножей, которыми белые люди резали ветчину во время обеда и ужина, она вся дрожала и с ужасом глядела на движения рук, очевидно ожидая, что вот-вот настанет ее черед быть зарезанной.

Так продолжалось путешествие на север, и на восьмой день пути вышли в тундру, а к обеду достигли холма. Капу постепенно успокоилась за свою участь, привыкла и начала принимать сырую пищу. Есть что-нибудь вареное или жареное она с отвращением отказывалась. На третий день пути ей развязали руки, а на пятый и ноги, когда она обещала, что не убежит.

Жизнь в плену у дикарей

Во время этого путешествия Иголкин и Боровой постепенно рассказывали о своей жизни с дикарями, а Каштанов записывал их рассказ.

Со дня ухода экспедиции на юг оставшиеся в гарте Иголкин и Боровой занялись устройством метеорологической будки для установки инструментов и прочной двери в складе-леднике для защиты его от своих собак и других хищников. Покончив с этой работой, они приступили к устройству новой галлереи во льду холма, ниже по склону, чтобы дать собакам приют от жары, которая постепенно усиливалась и заставляла собак убегать к окраине льдов, мало-по-малу отступавшей на север. Пока не были окончены эти срочные работы, на охоту ходили только изредка, для пополнения запаса пищи, но потом стали охотиться ежедневно, чтобы накопить запасы мяса на зиму и в сушеном виде для собак и в копченом для людей. Возвращаясь из лесу с нартой, прихватывали всегда и дрова, так что постепенно накапливался запас топлива для холодных месяцев.